— Чужому счастью завидуешь, Фёдор?
— Никак нет, товарищ мичман! У меня есть своя любовь... — И хихикнул: — К морю!
«Хитрый, чёрт белобрысый», — ругнулся в душе мичман.
В этот раз, когда корабль отдавал швартовы, Насти на пригорке не было, и мичман забеспокоился: Настя давала ему уроки немецкого языка.
— Товарищ командир, жену вы отправили к матери? — осведомился он.
— В роддом положил. Ты же в курсе, что мы ждём малыша... Волнуюсь я.
Старший помощник командира капитан-лейтенант Виктор Земцов словно бы невзначай обронил:
— Азар Петрович, не переживайте, ваша жена хорошо себя чувствует.
— Откуда ты знаешь?
— Кто отвёл Настю в палату? — По губам старпома скользнула улыбка. — Старшая медсестра Лариса, то бишь моя жена!
— Вот не знал, ты извини, Виктор... Что Лариса тебе сказала?
— Врач полагает, что роды у Насти пройдут без осложнений.
Азар обрёл больше уверенности, и даже голос у него окреп.
— Спасибо за поддержку, дружище, спасибо! — Азар тронул старпома за плечо. — Я спущусь в каюту поспать часок, а то глаза слипаются. Если что — буди меня.
Уснул он сразу, едва лёг на диван. Закрыл глаза и где-то далеко-далеко, на берегу моря, увидел Настю. Она махала ему косынкой. Но тут же её фигура расплылась в серо-молочном тумане...
Проснулся Азар от толчка в плечо. Это старпом. Он доложил, что получен приказ флагмана идти в район мыса Птичий и там вести поиск Подводного противника. Кальвин передёрнул плечами и поднялся.
— Мыс Птичий? — повторил он. — Так ведь в тех местах находится эсминец «Смелый» капитана третьего ранга Серебрякова. Не вывела ли его из игры «чужая» подводная лодка?
На душе у Кальвина было отчего-то тревожно, и он никак не мог успокоиться. Корабль носом резал пласты чёрной густой воды, ходко бежал к мысу. Ветер, как шило, колючий, брызги обжигали лицо. Но Азар твёрдо стоял на мостике и пристально вглядывался в серо-холмистое море. Наконец показался «Смелый». Но почему он бросил якорь у мыса? Только подумал об этом, как Серебряков вызвал его на связь. И та короткая фраза, которую он произнёс: «Я вышел из игры...» — обожгла душу Кальвина. Первое, о чём он подумал — усилить бдительность на боевых Постах.
— Я вовремя обнаружил лодку, — гремел в трубке бас Серебрякова, — хотел атаковать её, но она вдруг исчезла. Пока мы меняли курс, она заняла выгодную позицию и выпустила по кораблю торпеду. У меня сейчас такое настроение, словно мне отвесили пощёчину.
Выключив рацию, Кальвин огорчённо вздохнул. Поиск ему предстоит длительный и сложный. Мысленно он пожаловался Насте: «Торопился к тебе, да не выгорело. Не серчай, голубка, — служба!» Азар вошёл в рубку штурмана и склонился над картой. Вот он, мыс Птичий. Севернее мыса проходит судоходный фарватер, с юга кривой линией тянется цепочка каменистых банок. Опасные места для плавания! Узкие проходы, малые глубины. Не отсюда ли «противник» нанёс удар по «Смелому»? «Надо запросить Серебрякова», — решил Азар.
— «Орёл», я «Сосна». Где лодка накрыла тебя? У мыса Птичий?
— Там. А ты откуда знаешь? Флагман сказал?
— Нет, сам догадался...
Ночью полил дождь, холодный и густой. Штормило, всё вокруг окутала темнота, словно на воду кто-то набросил огромное покрывало. Дождь перестал лишь на рассвете, и небо заголубело. Но так продолжалось недолго, снова подул ветер и нагнал тучи. Сердитый и уставший Азар пил чай на мостике. Тревожно как-то на душе. Волновало его не то, что корабль вот уже вторые сутки бороздил море, а то, что подводный противник не давал о себе знать. Впечатление такое, что субмарина идёт за ним по пятам и при удобном случае торпедирует корабль. Ему стало жутко от такой мысли.
Он поднёс ко рту микрофон и запросил акустиков: