– В прежние времена дерьмо не текло по улицам как дождевая вода!
– Тебе откуда ведомо? – Ратмир не удержался от усмешки.
– Старцы рассказывали…
– Все старцы одинаковы! В их пору и небо было синее, а солнце грело теплее!
Горбун вытянул шею, пытаясь разглядеть в серой массе леса.
– Что ты там ищешь? – спросил юноша.
– Верно, мозглы рядом?
– Рядом. Брыль не ошибается.
– Неужели мозглы подошли к стенам Городища, кость им в глотку дважды! – застонал Щипач, словно певчая под звуки донки.
– Холод. Темнота. Мозглы голодны, – лаконично отвечал Ратмир. – Говори тише, бродяга, стражи услышат.
Щипач стиснул топорище, пальцы свело судорогой. Он приглушенно бормотал заговоры, взывал к святым девам, перебирал амулеты на груди. Новый порыв ветра принес запах огня, аромат жареной оленины, свежевыпеченного хлеба, отголоски женского смеха. Звенели струны донки, хмельной голос затянул удалую песню. За бревенчатым частоколом жизнь шла своим чередом. Короткое лето пролетело незаметно, впереди череда нескончаемых гуляний. День Омелы, Седмица Всадников, Встреча Снега. Молодежь пьет эль, веселится всласть, в период праздников старейшина Всеслав благосклонно относится к свальным забавам – как называют жители Сестринского Хряща массовые совокупления. После праздников наступает череда жертвоприношений. Если звездочеты сулят долгую зиму, овцами и мулами не отделаться! Ведуны требуют человеческой крови. Хорошо, коли попадется пленный мункат разведчик или полукровка. Впереди долгая зима, приметы сулят ранние морозы, не за горами время, когда сумерки окутают остров. Ведуны иной раз настаивают на ценной жертве – обычно это сат, или переселенец из восточных провинций. Нынешняя зима сулит стать жестокой. Солнечный диск окаймлен серой пеленой, словно щупальца душат желтую звезду. Очень быстро светило уменьшиться до размера медного грошика. Зато луна набирает силу, становится больше с каждым днем. Вскоре она закроет пятую часть небосклона, станут отчетливо видны впадины, рытвины и заброшенные каналы, прорытые меотами для своих загадочных нужд. Осень пришла в долину с первым дуновением холодного ветра. Уныло поникли алые соцветия лепестков чертополоха, съежились в ожидании стужи бархатные листья папоротников, что мягким ковром выстилают долину возле истока реки. Листья пожелтели, и жалобно трепетали на ветру, издавая прощальный стон. А в предрассветные часы изумрудную траву покрывает серебристый иней. В апогее зимы солнечный свет почти не проникает сквозь пелену облаков. Юноша Ратмир, по кличке Борщ из рода Седого Волка прожил двадцать три зимы, впереди двадцать четвертая. Скальды перебирают струны донок, поют грустные песни. Зима приносит холод. Зима приносит стужу. Зима – это маленькая смерть. Лис дважды тявкнул.
– Что молвит Брыль? – переспросил горбун.
– Ты – чуня безмозглая, Щипач! Не умеешь распознавать чужую речь!
– И тебе кость в глотку, Борщ! – беззлобно ответил товарищ. – Толмач по-доброму, не юли как шняка!
– Брыль мозглов чует. Две дюжины, или больше.
– Мозглы не осмелятся подойти к Городищу! – стоял на своем горбун.
– Две стадии отсюда…
– Зенки в кашу! Режь медью, зенки в кашу! Пропадем!
Лис предупредительно завыл.
– Тихо!
Мужчин замерли, прижавшись спинами к грубо вытесанным бревнам. Горбун был одет в вывернутую наизнанку овечью безрукавку, оставляющую голыми его мускулистые плечи и руки, покрытые цветной татуировкой. Штаны из груботканой материи, подвязанные шнурком на поясе, и широкий кожаный пояс – вот и все одеяние бродяги! Этерицы неприхотливы, легко переносят и жар и стужу. Острая щепа впилась в плечо, он стерпел, не издав звука. Они стояли неподвижно, похожие на вытесанные из дерева скульптуры, скрывшись в мертвой зоне. Изнутри прилетел взрыв смеха. Ратмир в бессильной злобе сжал кулаки. День Омелы. Девушки раздеваются донага, и пляшут вокруг большого костра. Пунцовые блики пламени играют на смуглых бедрах. Донки стонут в умелых руках музыкантов, песни любви будоражат кровь. Девушки машут ветвями омелы – согласно поверьям, та счастливица, чье растение пощадит огонь, выбирает парня на нынешнюю зиму. Он становится ее рабом. Прошлой осенью его выбрала красавица Веселина. Огненные лепестки жалили бархатные листья, но ветвь оставалась невредимой. Веселина дурачась, хлопнула его веткой по лицу. Два волшебных месяца рабства. Пока не пришли мункаты. То была славная битва! Борщ получил отравленную стрелу в бедро, острие его топора дважды окрасилось кровью захватчиков, а пущенная сулица ранила врага в бедро. Молодой волк был вправе получить славу – звание «свет – малика» – так саты именовали отличившихся в битве воинов, но горе потери затушевало радость побед. Мункаты увели в Орду Веселину, он не сумел им помешать. После пришло время разочарований, время горести. Он видел двадцать три зимы, но хорошо знает, что такое боль.