— А мы сможем?
— Думаю, что да. Бернард будет недоволен, но тут уж ничего не поделаешь. — Он зевнул.
Теперь мы вступали на опасную почву.
— Я говорила с мамой насчет отъезда, — запустила я пробный шар.
— М-м-м? — промычал в ответ Рив.
— Она считает, что должна остаться на праздник, чтобы местные жители не слишком огорчались. Она сообщила о нашем плане лорду Брэдфорду, и он согласился.
Рив снова зевнул.
— На что он согласился?
Вино явно затуманило ему мозги. Обычно Рив не был таким непонятливым.
— Что мы уезжаем, а мама остается на праздник. Он пообещал проводить ее в Эмберсли, когда все закончится.
Глядя перед собой ничего не понимающим взглядом, Рив неловко потер затылок.
— Деб, ты не возражаешь, если я потушу лампу?
— Нет.
Он протянул руку, и в комнате воцарилась темнота. Я услышала, как Рив поворачивается на бок — принимает свою любимую позу.
Вероятно, он так напился специально, чтобы не спать со мной, — с болью и жалостью подумала я. — Он боится сделать мне ребенка, пока поблизости бродит Роберт.
Я прекрасно понимала его настроение.
Вопрос, однако, заключался в том, как его изменить.
Глава 20
Ночью со стороны пролива налетел шторм, все небо было затянуто облаками. Непрерывно дул пронизывающий ветер.
Я с удовольствием повалялась бы в постели с Ривом, но к тому времени, когда я пробудилась, он уже встал и куда-то ушел.
У меня появилось подозрение, что сегодня он снова доставит мне неприятности.
Сьюзен, ожидавшая меня, чтобы помочь одеться, сообщила, что лорд Кембридж велел ей пока не укладывать вещи, так как мы не уедем, пока погода хоть немного не успокоится. Спустившись вниз, я снова спросила насчет Рива. Лакей сказал мне, что он уехал с Гарри к одному из арендаторов лорда Брэдфорда, который пожаловался, что сосед пасет своих овец на его полях.
Решив, что нужно поесть, я отправилась в столовую, но, прежде чем сесть за стол, вышла на террасу, чтобы посмотреть на небо.
Вид был величественный. Серые облака с бешеной скоростью неслись по бесконечным небесным пространствам. В саду хозяйничал ветер, но возле дома я была от него защищена. Воздух пропитал соленый морской запах, по всему чувствовалось, что надвигается дождь.
Я совсем не собиралась подслушивать. Просто я слишком поздно поняла, что остаюсь невидимой для сидящих в столовой, поскольку меня закрывает портьеру висящая на двустворчатых французских дверях. Я же могу слышать, о чем они говорят, так как, выходя на террасу, оставила двери приоткрытыми.
Вот так я и услышала разговор, не предназначенный для моих ушей.
Сначала я вовсе не обратила внимания на доносившиеся из столовой голоса. Мне совершенно не хотелось обнаруживать свое присутствие. Люди завтракали, а я стояла на террасе и наслаждалась свежим воздухом и предчувствием бури. Мне всегда нравилась плохая погода.
И только услышав слова лорда Брэдфорда: Вы так внимательны, Элизабет, что наверняка догадались, как сильно я вас люблю… — я поняла, кто находится рядом со мной.
Я застыла на месте. Происходило то, чего я боялась больше всего: лорд Брэдфорд пытался украсть у меня мою мать.
— Не надо, Бернард. Пожалуйста, не говорите этого, — дрожащим голосом отвечала мама.
Она собирается ему отказать, — с облегчением подумала я.
Только теперь я поняла, как сильно боялась, что мама ответит на его чувства. . — — Но я должен это сказать, — продолжал лорд Брэдфорд. — Я люблю вас и хочу провести с вами остаток жизни. Вы выйдете за меня замуж, Элизабет?
— Я не могу, Бернард, — все с той же дрожью в голосе отвечала мама. — Не могу. Я довольно улыбнулась.
— Но почему? — удивился он. — Я предлагаю вам не только свою любовь, но и собственный дом, место, где вас будут ценить так, как вы того заслуживаете.
У нее есть дом! — с возмущением подумала я. — Ей ничего от вас не нужно.
— Пожалуйста, — умоляла мама, — не надо!
Меня все больше и больше возмущали слова лорда Брэдфорда. Никто не ценит мою мать больше, чем я!
— Я надеялся, что вы тоже меня полюбите, — печально произнес лорд Брэдфорд.
— О, Бернард, вы мне очень нравитесь, — призналась мама. — Но я не могу выйти за вас замуж. Я ни за кого не смогу выйти замуж. Никогда.
В ее голосе, несомненно, звучала боль. Я насторожилась.
— Дело в Деборе? — спросил лорд Брэдфорд. — Я знаю, она вас ко мне ревнует, но она сумеет это преодолеть. Ревность? Что за мужская самонадеянность!
— Нет, — ответила мама, — Дело не в Деборе. Дебора никогда не встала бы на пути к моему счастью. Я почувствовала укол совести.
— Больше ничего не могу сказать, — продолжала мама. — Вы просто должны поверить мне: я не могу выйти за вас замуж.
Я почувствовала, что уже ничто не спасет меня от ветра.
— Только за меня или вообще ни за кого? — уточнил лорд Брэдфорд.
— Ни за кого.
На каменные плиты двора упала сломанная ветка, ветер злобно срывал с нее зеленые листья.
— Нет, вы мне все-таки должны объяснить, в чем дело, Элизабет, — решительно заявил лорд Брэдфорд.
— Я не могу! — В голосе мамы звучало отчаяние.
— Послушайте, душа моя! — Я не могла поверить, что лорд Брэдфорд способен произносить подобные слова. — Что бы это ни было, вместе мы найдем выход. Но вы должны мне рассказать, в чем дело.
Мама всхлипнула.
Я крепко сжала кулаки, так что ногти врезались в ладони.
— Я не могу быть ничьей женой, Бернард. Я не могу… это… выносить… когда ко мне прикасаются. Я… — Она горько заплакала.
Мне хотелось подбежать к ней и крепко-крепко обнять.
Ветер с такой силой трепал листья, что мне пришлось напрячь слух, чтобы уловить их слова.
— Что вас заставило так к этому относиться, Элизабет? — необычайно мягко настаивал лорд Брэдфорд.
Послышались сдавленные рыдания. Судя по звуку, мама уткнулась во что-то лицом — возможно, в плечо лорда Брэдфорда.
— Виноват ваш муж?
У меня сжалось сердце. Мой отец? Неужели мой отец сделал с ней что-то ужасное?
— Нет, только не Эдвард. — Мама перешла на шепот. Чтобы ее услышать, я придвинулась поближе к двери. — Это случилось, когда я была гувернанткой. Однажды ночью он… он проник в мою комнату и взял меня силой. Он сказал, что если я кому-нибудь пожалуюсь, то меня сразу же уволят без рекомендаций. Он… о Боже, мне было так больно, Бернард! Я так испугалась!
Я застыла неподвижно, как статуя, не доверяя собственным ушам.
— Это был Джон Вудли, Элизабет? — грозно спросил лорд Брэдфорд.
Я непроизвольно поднесла руки ко рту, словно пытаясь подавить крик.
— Да, он, — после долгого молчания прошептала мама.
Ветер все усиливался. Пряди волос, выбившиеся из-под ленты, хлестали меня по лицу.
— Какая жалость, что он сбежал! — произнес лорд Брэдфорд таким тоном, от которого у меня мурашки пошли по коже. — Мне бы очень хотелось всадить в него пулю.
Мне он положительно начинает нравиться, — подумала я.
— Вскоре после того, как это случилось, Эдвард предложил мне стать его женой, — продолжала мама. Она уже не так сильно плакала. — Я не сказала ему, что со мной сделал его брат.
— Но почему? — мрачно спросил лорд Брэдфорд. — Негодяй не заслуживал пощады.
— Джон, конечно, стал бы все отрицать, а я не знала, поверит ли мне Эдвард. Я была так благодарна ему за то, что больше не буду беззащитна и никогда не стану добычей такого хищника, как Джон… Но потом, в первую брачную ночь… о Боже, все опять вернулось!
Мама снова зарыдала.
— Я не хочу, чтобы вы прошли через это, Бернард. Эдварду вряд ли было приятно жить с женщиной, которая едва переносила его объятия. Я пыталась. Да, я пыталась. Но каждый раз, когда он прикасался ко мне… — Послышались глухие звуки тщетно сдерживаемых рыданий.
— Не плачьте, душа моя! Пожалуйста, не плачьте!
— Я… я… стараюсь успокоиться, — ответила мама.