Когда она покинула университет, дабы занять должность смотрителя музея, многие из ее коллег ожидали, что она рано или поздно возглавит одно из престижных ведомств, но вместо этого Элейн стала директором музея Тайного общества при его штаб-квартире, расположенной на Западном побережье США. Это был один из четырех музеев, принадлежащих Тайному обществу, три из которых находились в Соединенных Штатах, а один – в Великобритании, на родине общества.
Музеи эти были не слишком широко известны, совершенно не ценились корифеями археологического мира и не признавались в академических кругах. Подобное положение вещей вполне устраивало общество. В его узко специализированных музеях хранились и изучались артефакты и реликвии, так или иначе связанные с паранормальными явлениями. А еще они были закрыты для посещения.
Элейн воззрилась на Зака.
– Ну?
– Это очень старая вещь. – Зак вновь переключил внимание на кинжал. – На нем много статической энергии. Я чувствую это даже отсюда.
– Знаю, что старый. – Элейн нетерпеливо передернула плечами. – Я его не в «Уолмарте» купила. Он стоил мне чуть ли не половины годового бюджета музея. Поверь, я ни за что не настояла бы на его приобретении, если б не была уверена, что его изготовили во втором веке. Но я спрашиваю тебя не об этом.
– Мне нужно взять его в руки, чтобы убедиться. И без перчаток.
Элейн поджала губы, поскольку очень не любила, когда предметы из коллекции музея брали голыми руками, но она была хорошо знакома с требованиями Зака. Так что, если хочет, чтобы он подтвердил ее версию относительно этого кинжала, придется позволить ему прямой контакт.
Не говоря больше ни слова, Элейн набрала шифр, открывающий витрину.
Зак приготовился к ожидающему его потрясению и намеренно встряхнул свои сверхчувства, затем протянул руку и сомкнул пальцы на украшенной драгоценными камнями рукоятке кинжала.
Поток энергии, сохранившейся на лезвии, был едва различим, но все же достаточно силен, чтобы моментально воздействовать на органы чувств. Зак стиснул зубы и закрыл глаза, хотя для того, чтобы его сознание наводнили призрачные видения, этого вовсе не требовалось.
Наслоившиеся друг на друга картины – ведь кинжал использовали много раз для одной и той же цели – предстали перед его глазами чередой кровавых ночных кошмаров. Зак не мог дать описания оттенкам цветов, преобладающим в его паранормальных видениях, ибо они не имели аналогов в реальном мире.
«…Его сотрясала дрожь предвкушения. О, каким же сладким будет ощущение погружающегося в человеческую плоть кинжала! Он ждал смертоносного удара. Всем сердцем жаждал ощутить дьявольское вожделение и ликование при виде испытываемого жертвой ужаса…»
Зак поспешно отключил органы чувств и уронил кинжал в стеклянный ящик.
– Эй, – с возмущением окликнула его Элейн. – Осторожнее.
– Извините. – Зак тряхнул рукой, в которой только что держал кинжал, как если бы это помогло ему прогнать остатки мрачных видений. Наивный. К счастью, кинжал оказался очень, очень старым.
Элейн вопросительно вскинула брови:
– Рассказывай.
– Им определенно пользовались для того, чтобы убивать людей, а не животных, – ответил Зак. Призвав на помощь годы тренировок и силу воли, он все-таки сумел прогнать видения. Но облегчение было лишь временным. Зак знал, что видения вернутся, но только теперь в образе ночных кошмаров. – Он использовался для жертвоприношений.
– Ты уверен, что именно для этого, а не для сражения с врагами или банальных убийств?
Зак взглянул на Элейн:
– Банальные убийства?
Ученая дама закатила глаза:
– Ты понимаешь, что я имею в виду.
– От рукоятки исходит энергия превосходства, сопровождающая обычно жертвоприношение. Негодяй любил свою работу. И не просто любил, а испытывал удовольствие от убийства. Это называется «жажда крови», Элейн.
Взгляд Элейн оставался скептическим, однако в ее глазах промелькнуло нечто очень напоминающее страсть.
«Археологи, – подумал Зак. – Как же я вас люблю».
– Может быть, здесь имеет место казнь? – предположила Элейн.
– Нет. Именно ритуальное убийство. Я видел алтарь. А убийца чувствовал себя так, словно обладает полным правом убивать.
Элейн расслабилась и, удовлетворенно улыбнувшись, произнесла, с трудом удерживаясь от желания радостно потереть руки: