Потом был Ваня, патлатый Ваня, модно именовавший себя Джоном, лабавший на гитаре «Битлс» как будто перенесшийся из другой эпохи, и казавшийся ей таким романтичным! В него она была влюблена. Она отдалась ему дома, в ванной, под романтические завывания Криса Де-Бурга и дрожащее мерцание стеарина. Ваня-Джон покинул ее через несколько часов в полном изнеможении, пообещав прийти на следующий день, но так и не пришел — по дороге домой его зарезали гопники. Возможно он им тоже показался слишком романтичным. Как она убивалась! Потом были и другие мальчики, мужчины, мужики… Да, эти дюжие звери нравились Алине. В ее волшебных ручках они превращались в мягких плюшевых мишек. Нравилась власть над ними. И сам процесс…
Алина сочувствовала мужчинам. Она знала: при всей своей природной силе эти крепко сбитые звери часто попадают в такие ситуации, что душа из пяток выходит. С ней они отдыхали, набирались сил, забывали мужские горести. И она принимала их без вреда и ущерба для себя, как в кислотной ванне растворяя боль, обиду и злость. Она ощущала себя землей, почвой, черноземом, первичным женским естеством, вселенским влагалищем, растопляющем страдания мира. Алина полагала — служа мужчинам, она служит самой любви, играет древнюю и почетную роль иеродулы — «сестры бога». Она давала, отдавала, и не задерживала.
Тогда у нее были на это силы и желание. Теперь они закончились — после того, как в ее жизни появился Саша, ей стало не по себе от своей работы. Все раздражало. Клиенты стали отвратительны. От секса с ними тянуло блевать. В глубине Алина чувствовала: дело даже не в Саше — механизм, ответственный за раздачу, сломался, ручей высох, источник иссяк. Она переоценила свои возможности. Она чувствовала — каждый мужчина оставлял в ней что-то, вроде мелочь, как птичка накакала, но с количеством эти мелкие какашки превращались в гору говна. И эта гора уже мешала дышать. Она знала: бордель не более чем школа, курсы жизни, факультет изучения мужчин и себя в их кривом зеркале. Она ведала: в жизни ее ждет иное, большее предназначение. Пора было уходить. Но отпустят ли ее?
О том, как Саша весело тусил в столице
Саша уселся поудобнее на стуле, поднял матовую крышку японского ноутбука и полез в сеть. Слава богу, интернет работал! Это можно было считать удачей — связь барахлила все чаще, даже мобильная.
В информационном пространстве разворачивались эпические битвы: демон Гуггл одержал очередную статистическую победу против лешего Ианддекса. В тихий океан с орбиты упал уже второй за неделю метеорологический спутник. В чатах стоял нешуточный холивар с баттхертом о принадлежности Киевской Руси — пуканы трещали, как попкорн в кинотеатре.
Анжелика, девушка на последней стадии лейкемии, бывшая участница шоу «Дом-5», ведущая шоу «Смерть-онлайн» в очередной раз прощалась с двумя миллионами своих подписчиков. Те желали ей сил и держаться. Веб-камера, установленная у ее изголовья в Боткинской больнице, демонстрировала черную прядь и фрагмент бледного тела, не то щеки, не то плеча.
Известная террористическая организация с Ближнего Востока анонсировала казнь ста пленных в реальном времени. Очевидно, их пиар-отдел с успехом осваивал новые технологии. Сложно было понять, действительно ли кого-то будут казнить или это фотошоп? Впрочем, там, на востоке наверняка легче казнить, чем ролик монтировать.
«Какой лучший путь к сердцу мужчины? Ножом через ребра!» — позитивно шутил бодипозитивный паблик.
Саша открыл почту. Кроме всякого ненужного спама, там нашлось свежее письмо от Кати:
«Саша, привет! Напоминаю, что к концу недели ожидаю от тебя видеоролик. Когда закончишь монтировать, запости его по пабликам! Наш пиарщик заболел! С уважением, Екатерина». Под текстом следовал список площадок для публикации.
«Черт! Ролик! — этот дурацкий ролик начисто вылетел из его головы. — Еще и постить! Может, еще на такси прокатить?»
Винтики и шпунтики в его голове зашевелились, выходя из анабиоза, и тронулись в путь. Сквозь тернии приходило понимание, как должно выглядеть то, что от него хотят — продукт должен быть чистым, ясным, говорящим. Саша открыл Adobe Premiere и приступил к работе. Каждые несколько минут компьютер делал render. От усилий он грелся как духовка при запекании карпа в помидорах, свистел и тяжело дышал вентилятором. «Лишь бы не сдох прямо сейчас, — вздохнул Саша, — это было бы не вовремя!» Дело шло тяжко, ролик выходил похожим на колыбельную, не хватало ритма, динамики. Саша набрал в поисковике «митинги протеста в России» и кликнул по первой ссылке. Перед ним возник человек в черной куртке, перебегающий дорогу. Резкий свист тормозов, вылетевшая из-за угла тачка — и человек без правой руки, истекая кровью, уже валялся с разбитым черепом на тротуаре, из дыры в голове струей вытекала мозговая жидкость. Внезапно герой «терминатором» подтянул к себе культю, к ней примагнитилась кисть, мозг втянулся в череп, а тот покрылся аккуратной шевелюрой от лучших стилистов Европы. Выехал слоган: «Роботехника — мы сделаем лучше». «Блин, реклама!» — выругался Саша. На экране замелькали знамена, хоругви, лозунги, перекошенные лица, синие каски и веселые цветные шары. Парень в балаклаве кидал файер. ОМОНовцы несли к автозаку раскоряченную девушку в белой кофточке. Перед внутренним взором Саши пронеслись обрывки протестных митингов в Москве. Задуло ветром свободы. Запахло дымом перемен. Мы вместе! Мы здесь власть! Москва была первой столицей, куда он попал из Сибири, после учебы на экономическом факультете НГУ. Он гостил тогда у дяди, обладал большим запасом времени и ежедневно гулял по Никитской, Тверской и Бульварному кольцу, изучая столичные кафе и бары. В Москву его пригласила знакомая, взявшаяся за организацию нового тренингового агентства, «дочки» питерской конторы. Она тоже была «сибирская». «Наша мафия!» — гордо говорил Саша. Но новая фирма функционировала вполсилы, а спустя время и вовсе загнулась. Раз от разу он заходил поработать в недавно арендованный офис — скромную совдеповскую комнатку в здании «РИА Новости». В офисе царили бардак и запустение, ожидался ремонт. Несколько звонков первым клиентам, пара писем, подготовка инструкций для будущих сотрудников — вот и все немудреные рабочие обязанности. Фирма должна была запуститься на полную мощность в течение месяца-двух, ему, как одному из основателей, сулили должность руководителя отдела продаж. А пока он наслаждался душным московским летом и внезапно подаренной свободой, открывая для себя угарные московские забавы и бурлящую политическую жизнь. С «левыми» Саша познакомился по воле случая. Однажды вечером, гуляя на Чистопрудном бульваре, он заметил необычную тусовку: сбившаяся в кучу группа молодых людей, в «конверсах» и тишортках внимательно слушала видную девушку с короткими темными волосами, толкавшую напористую речь с постамента памятника казахскому поэту Абаю Кунанбаеву. Одетая в полотняную юбку и, топорщащуюся на груди, серую холщовую рубашку в стиле «работница трехгорной мануфактуры времен первой революции», девушка горячо взывала со сцены:
— Правительство не скупится на поддержку финансового сектора и одновременно урезает социальные расходы! В бюджетной сфере замораживают зарплаты и сокращают рабочие места! Снижение уровня доходов трудящихся происходит одновременно с отказом государства от поддержки самых малообеспеченных слоёв населения, ростом тарифов на транспорт и ЖКХ! Государство продолжает финансировать сомнительные с общественной точки зрения масштабные проекты в интересах крупного бизнеса, отбирая последнее у рабочего, учителя и пенсионера! Вместо того чтобы поднимать благосостояние граждан, оно инвестирует в Олимпиаду, Сколково и Мундиаль!
— Кто она? — Саша легонько толкнул в бок стоявшего рядом объемного парнишу в футболке «Левого фронта» — с кулаком и красной звездой.
— Исидора, — уважительно залепетал тот, — комиссарша наша! Если что — собираемся на Сретенке возле памятника Крупской!