Вот и сейчас, при виде девушки с кротким взором, устремленным внутрь, одиноко прислонившейся к стене, Сашино сердце сжалось и подало упреждающий сигнал — осторожно, опасность! Так бывает в жизни — идешь ли на работу, тусишь или танцуешь и вдруг мелькнет такая нимфа, что сердце падает. И всегда это случается неожиданно — Саша уже намеревался ехать домой смотреть футбол и, если бы не этот неутомимый тусовщик Скиф, так и не оказался здесь этой ночью.
Хотелось подойти к девушке, но еще более кололось. К горлу комом подступал тот извечный страх контакта с желанным, но непредсказуемым и оттого еще более опасным, человеческим существом. Шестое чувство нашептывало: это она. Сейчас. Надо. К ней. Подойти. Заговорить. Познакомиться. Сыграть в тлачтли. Пан или пропал. И сразу в голову лезли тысяча и одна отговорка — не больно-то и хотелось! Не особо-то и надо! Наверняка она тут с другом, и вообще зачем я ей сдался… Наверное, не стоит с ней знакомиться… наверное, а может всё же… а вдруг пронесет, авось пронесет! Не пронесло. Позже стоя на веранде с сигаретой в зубах, осматриваясь в поисках огня, он уткнулся взглядом прямо в нее: она стояла в полутора метрах справа и тоже смотрела на него. Значит, судьба! — вздохнул Саша. Теперь деваться было некуда.
— Огонек найдется? — деловито обратился он к ней.
— Был где-то… — торопливыми движениями девушка зарылась в бежевой сумочке на позолоченной цепи.
Он прикурил с третьей попытки дрожащими на сквозняке пальцами. «Будешь?» — протянул ей пачку. Она нерешительно взяла сигарету.
— Я редко курю…, — сказала, — только когда пью или нервничаю…
Оба замолчали и это молчание начало приобретать значимость, очертания невидимого разговора. Саше хотелось думать, что она тоже это чувствует, хотя он и понимал, что эта безмолвная беседа была не более, чем его фантазией, проекцией его сознания, а что происходило внутри очаровательной женской головки, ему не дано было знать.
— Сейчас ты пила или нервничала? — поинтересовался Саша.
— Сейчас пила.
— Потанцуем? — он махнул рукой в сторону зала.
Продираясь сквозь плотную подогретую толпу, они двинули на танцпол. Жесткий бит отбивал ритм, теснота с духотой спирали зоб, десятки рук и ног двигались в унисон. «Как шпроты в банке», — подумал Саша. Впрочем, вскоре он позабыл обо всем и даже отсутствие кислорода перестало ему мешать. Танцуя в общем ритме, он сконцентрировался только на своей новой знакомой, ее ангельской форме, колыхавшейся почти вплотную к нему, слегка задевающей его воздушными движениями рук-крыльев. Она колыхалась как ива на ветру, то открываясь ему навстречу, то прячась, будто уходя от опасности, чтобы через мгновение вновь раскрыться. Саша смотрел завороженно. Он уже знал, сердцем чуял, что влюблен. В своих мечтах он уже гулял с нею, обладал ею, жил с нею и растил десять детей. Хотя по чесноку он понимал, что вряд ли еще ее встретит — так оно чаще всего бывает с этими мимолетными встречами в барах.
Сколько прошло времени — минута ли, час или два, перед тем как она остановилась и помахала светящимися в ультрафиолете ногтями перед темной впадиной рта — «Жарко, подышим?», — Саша не знал. Они вышли, по дороге прихватив виски с колой.
— Как тебя зовут? — поднял он глаза на девушку, пристроившись возле заплеванной окурками стены веранды.
— Алина, — ответила, — а тебя?
— Я Саша, — он глуповато улыбнулся. «Черт, надо было назваться Александром — так солиднее! Ну да ладно…»
Она еще раз смерила его внимательным взглядом.
— За знакомство! — подняла свой бокал празднично.
Молодые люди чокнулись.
— Какими судьбами?
— Пришла с подругой.
— И где она?
Алина неопределенно повела точеными плечами.
— Чем занимаешься? — поинтересовался Саша.
Девушка ненадолго, но явственно отвела глаза в сторону — то ли смутилась, то ли задумалась о своем. И принялась рассказывать, что работает консультантом в огромном торговом зале, полном косметики, не то «Рив-гош», не то «Пор-ля-ше», но как раз сегодня ее уволили и она в расстроенных чувствах пришла отдохнуть, а ее подруга бухала с Педро в том углу, но куда-то пропала! Она очередью постукивала ногтями по столу, мельком поглядывая на мутно-серый потолок. Маникюр на тонких пальцах светился радугой. Подвалили два пьяных парня и, встав напротив, принялись сосаться. Алина отвернулась, состроив гримаску.
— Не любишь геев?
— Терпеть не могу! Проходу никакого от них нет, откуда только повылазили? Раньше я их редко встречала, а сейчас повсеместно — мальчики с мальчиками, девочки с девочками! — она аж покраснела от возмущения.
— Ладно тебе, пускай живут. Каждый любит как умеет. — возразил Саша, доставая из кармана пачку «Лаки Страйк». Она замолкла, глубоко затягиваясь, засмотревшись в тонкий зазор между потолком и стеной веранды, сквозь который можно было увидеть далекие звезды. Ее прекрасное лунное лицо покрылось маской отстраненного безразличия. Саша попытался продолжить беседу, спросил какую музыку она любит, каких влогеров смотрит, но она, очевидно, уже потеряла к нему интерес и отвечала невпопад, не то не слыша, не то делая вид что, не слышит. Резкий рингтон вышиб ее из забытья. Напрягая лоб, вслушивалась она в далекий голос, тонущий в низкочастотном гуле. «Да, да, хорошо, да, да, сейчас», — поддакивала.
— Мне пора! — сообщила она Саше, — надо помочь подруге, кажется она перепила, — и извиняющаяся улыбка устах.
«Ну вот и все, — упало сердце у Саши. — Больше я ее не увижу!»
— Номер оставь, — попросил он без особой надежды.
Но девушка не возражала — подарив парню обворожительную улыбку Цирцеи она быстро продиктовала цифры, глядя прямо в глаза.
— Пока! — бросила вполоборота, уходя. — Звони! — и мгновенно затерялась в толпе.
Поразмыслив над этим случаем и не придя к определенному выводу, Саша направился к бару и взял еще виски с колой. И тут же прямо перед ним выросла, тряся крупногабаритным носом, чернявая и бородатая рожа Скифа.
Весенняя прогулка
С утра объявился Костя. Еще не прочитаны были все новости в сети, не съеден был Сашин фирменный холостяцкий, на кефире, омлет и не успел остыть в турке ароматный перуанский кофе, как позвонил этот чудак и попросил о встрече. Его, как обычно, бросила девушка. Костя всегда звонил, когда его бросала девушка, а происходило это с завидной регулярностью. И каждый раз он переживал, как первый. «Как она могла? Я ее так любил, так старался. Что только я ни делал — до дому провожал, на руках носил, трюфелями кормил, розы под ноги стелил, корову подарил! А она ушла. Неблагодарная!» — так, посмеиваясь над собой, рассуждал Костя, широко шагая по набережной Фонтанки. Дворцы и доходные дома прошлого, покачивая барочными кудрями, равнодушно взирали на двух молодых людей, ступающих по булыжникам, помнящим еще волочащего ноги Федора Михайловича.
Захватив в магазине «Продукты» несколько банок «Балтики» и полушку армянского трехзвездочного они свернули на Ломоносова. Там, в конце огромного полупустого двора, заросшего по краям кленами и липами, окруженного глазастыми уставшими жилыми домами и мертвыми слепыми стенами, стояли качели. Костя хлебал пиво и покачивался: «Не понимаю, что происходит с девушками — никто не хочет отношений! Всем лишь бы потрахаться. Шлюхи, млять!» Пиво приятно отдавало в голову.
— Да ну? — усомнился Саша.
— Без всяких «ну». Вот встречаешь ты девушку — комсомолку, спортсменку и красавицу, ножки-палочки, пищит голоском тонюсеньким, а на следующий день находишь ее на порносайте с членом во рту! — он вошел в раж. — Видел все эти объявления: «Гуля», «Рита», «Настя»? Вертеп! Гнездо разврата! Только начнешь встречаться с кем-нибудь, как она такая — простите, я ничего не имела в виду! Только секс! Мне кажется, мужчины с женщинами поменялись ролями. Раньше мужикам был нужен секс, а девушки, искали замужества. Сейчас все наоборот. Я желаю семьи и постоянства, а девицы мне попадаются сплошь легкомысленные!