— Ты это видишь, сука? Видишь, что сделала с моим сыном? Ты превращаешь его в чертову девчонку!
Он отвел руку и ударил ее по щеке, кровь забрызгала пол. Я прикусил губу, пытаясь сдержать рыдание, потому что ее тело обмякло.
Пожалуйста, не умирай, мамочка. Пожалуйста. Очнись. Очнись.
— Ох, мы еще не закончили, — сказал он, присев с ней рядом и подняв ее голову за волосы.
Я заметил, что ее глаза движутся под опухшими веками, и облегченно выдохнул. Она все еще жива. Но что-то изменилось. Она не умоляла его остановиться. Она не пыталась спастись, как обычно.
Борись, мамочка! Не сдавайся.
Папочка потянул сильнее, и она села. Он прислонил ее спиной к кровати, перед тем как вышел из комнаты. Я был так напуган, что думал, могу описаться. Я вытянул перед собой руки и попытался привлечь внимание мамочки. Я не хотел, чтобы она сдавалась.
Словно услышав мои мысли, она повернула голову и посмотрела на меня сквозь маленькие щели ее черных глаз. Кровь капала из ее носа, покрывая губы.
— Я люблю тебя, детка, — прошептала она.
— Я т-тоже люблю тебя, м-м-мамочка, — заикался я. Моя нижняя губа дрожала, а из глаз хлынуло больше слез.
Она втянула воздух, когда папочка вернулся, и я быстро повернулся к нему. Это случилось, когда я заметил пистолет в его руке, тот самый пистолет, которым он учил меня пользоваться. Я видел, как он поднял руку и нацелился ей в голову. В следующую секунду у меня зазвенело в ушах, и мир завертелся вокруг меня.
Папочка убил мамочку прямо у меня на глазах. Простым нажатием на спусковой крючок он отобрал ее жизнь и разорвал мое сердце в хладнокровном порыве ярости.
Я сильнее сжал пальцы вокруг стального ограждения, пытаясь справиться со слезами, текущими по щекам. Это не сработало.
Я поднял голову к небу.
— А-а-а! — я кричал так громко, как только мог, напрягая все тело, пытаясь высвободить всю ненависть и злость, которые затаил в душе.
Я хотел, чтобы весь мир меня услышал. Я хотел, чтобы отец услышал мою ярость, но он не мог. Он убил себя через секунду после того, как понял, что натворил. Он оставил меня в одиночестве рассказывать полиции, что я видел, в одиночестве собирать себя по кусочкам.
У меня за плечами годы терапии, а его поступки все еще управляли моей жизнью. Тот случай до сих пор контролировал меня. Я дурачил себя мыслью, что все позади. В некотором смысле так и было, но я до сих пор был в ужасе от того, что могу закончить, как мой отец, поэтому я никогда не рискну выяснить, произойдет ли это.
Глава 27
Я не видела Брендона уже десять дней. Он не появлялся на работе и, казалось, никто не знал, где он.
Конечно, я притворялась, что меня это не волнует, но на самом деле я волновалась и скучала по нему. Я знала, что это глупо, ведь он не хотел меня. Должно быть, он просто ждал, когда я уеду, прежде чем смог бы вернуться к работе. Так было лучше. Я знала, что если бы мне приходилось каждую ночь видеть, как он флиртует с другими женщинами, при этом делая вид, что меня не существует, я бы потеряла все свои последние силы. А сейчас, сейчас это с каждым днем все больше теряло значение.
Но завтра ночью я уеду, и мысль о том, что я больше никогда его не увижу, разрывала меня изнутри. Я знала, что он солгал, когда сказал, что не любит меня. Я ощущала его любовь, даже когда он произносил те слова. Он боялся меня любить, и я не могла понять почему. Он был таким бесстрашным, когда дело касалось всего остального.
Я просто хотела провести с ним еще одну ночь, получить еще одну возможность почувствовать рядом с собой его тело, посмотреть ему в глаза и сказать, что люблю его. Это могло быть моей последней возможностью сказать эти слова мужчине, действительно имея их в виду.
Дотянувшись до телефона, я прерывисто вздохнула, понимая, что рискую получить новую трещину в моем уже разбитом на куски сердце, но я должна попытаться.
Дрожащими пальцами я отправила Брендону сообщение.
Пенелопа: Мы можем притвориться? Только на одну ночь.
Я сидела на своем надувном матрасе, уставившись в телефон, желая, чтобы он ответил. Я ощущала, как секунды отбивают ритм с моим пульсом.
Через несколько минут он ответил.
Брендон:Приходи.
Боже, что же ты делаешь?
Мое сердце снова ожило лишь от созерцания его ответа. Я знала, что для нас не осталось никакой надежды, но этой ночью я смогу притвориться, что она еще есть.