20 ноября 1941
Снабженье сдохло, но не в этом счастье,
И провались оно в тартарары -
Оно не стоит нашего участья,
Пробуду месяц, т. е. до поры
Пока не выпустят. П/Я-уч/часть. Я.
* * *
23 ноября 1941
А город невелик: одни дворы,
Кишащие вкруг киноцеркви роем.
Туда нас водят через город строем.
Но перепис у нас нестроевой,
И это делают зато нестройно.
600 км прошел я строевой,
И, надобно сказать, везде достойно
Нас привечал народ нестроевой.
По всей Татарии бесперебойно -
Должно быть, это век теперь таков -
Встречаю я туристов-земляков.
* * *
13 декабря 1941
Учеба сладилась, как и снабженье,
Которое готов глотать живьем.
Мы прочего народонаселенья
Значительно прятнее живем.
* * *
17 декабря 1941
Из ранее прошедших обученье
Никто не выехал: все при своем.
Проводят время в светских растобарах
Иль, сидя по двое, бьют вшей на нарах.
Но я пока все не имею вшей,
Хоть им прожарка -- мертвому припарка.
Имею смену бельевых вещей,
У прочих же у многих только парка,
И, расставаясь с парою своей,
Мне говорят, что будто бы не жарко.
* * *
20 декабря 1941
Когда из прежних мест я побежал,
То вот что я услышал и узнал:
С кирками на платформу вышли тети
И, дружески кивая нам с путей,
Кричали: Защитим вас, не умрете! -
Так любят до сих пор у нас детей.
Но есть и ворчуны: Вы все снуете -
В мешок бы всех да в воду вас, чертей! -
Так поливал сердясь -- как из брандспойта -
Нас некий дед на станции какой-то.
* * *
3 января 1942
В наряде был под самый Новый год,
Стоял на улице, холодный мясом,
В начале все ходил я у ворот,
А после бегать стал я с переплясом,
Перемежая барыней фокстрот,
Партнер же обморозился тем часом.
Позднее оба мы при свете звезд
Кобылу мертвую везли за хвост.
Она (кобыла) угодила в пролубь
И вскоре богу душу отдала,
И, кроткая, по снегу, что твой голубь,
За нашими тенями вслед ползла,
Укатывая наст в льдяную жолубь,
И так она на бойню и пришла,
Etcetera. Я вставил эту прозу
Здесь более для смеха и курьезу.
* * *
15 января 1942
По месяцу оказии я жду,
Вчера вдруг получаю телеграмму,
Отправленную Лелей в том году -
Строка жестокую являет драму.
Все зол, как прежде, жду, что вот пойду
На фронт задать фашистам тарараму.
Не исправим я. Утром на снегу
Пишу своей......... "смерть врагу!"
Прости, мне что-то стало непонятно:
Пшено-мазня-рублей за килограмм.
Вам что, продукты выдают бесплатно?
* * *
6 февраля 1942
Позадержался я с ответом вам,
Поскольку лампа надо мной стоватна,
Но свету нет и в ней по вечерам.
Так, о моральном облике ревнуя,
Едва стемнеет -- предавался сну я.
* * *
12 февраля 1942
Нам лампу завели и керосин,
Энтузиасты занялись зубрежкой,
А я и мой приятель тут один -
Едва лишь вечер -- заняты картошкой,
Ну то есть: чистим, варим и едим
Ее на нарах под вонючей плошкой,
Доскабливаем котелки до дна,
Хваля: Ну стерва, до чего ж вкусна!
Храним ее под нарами, ну где де?
Ее, голубу, брать запрещено
Во избежанье греческих трагедий.
Мы дисциплину разделяем, но
Уж сговорили вновь два пуда снеди.
* * *
1 марта 1942
Картошку съели, думаем давно:
Не прикупить ли нам еще гороха.
Питательный, да варится он плохо.
* * *
9 июня 1942
Опять с обменом площади ношусь
И комнату на большую меняю
При чем, естественно, удобств лишусь.
* * *
10 июня 1942
Сижу в телеге -- к Туле погоняю.
* * *
11 июня 1942
Стал бодрячок и очень петушусь,
Без дела маюсь и весьма скучаю,
Питанье очень ничего собой.
Ну, кормят хорошо -- как будто в бой.
* * *
23 июня 1942
Хорошее расположенье духа
Меня не покидает никогда.
Я полагал, что в Туле голодуха,
Но кормят как... не знаю и куда!
Во фляге постоянно медовуха,
Но я не прилагаю губ туда,
Или почти, -- ждем генеральной пробы,
А представленье скоро -- и добро бы.
* * *
8 июля 1942
Покинув милые мне берега,
Торчу в полях, прислушиваясь к грому
Со стороны заклятого врага,
И жду приказа приступить к разгрому.
* * *
11 июля 1942
Нечищенные оба сапога -
От лености, ни по чему другому.
Привет от Сени. Водку я не пью,
Я Сене все до капли отдаю.
* * *
16 июля 1942
Мотался трое суток на машине
И видел множество красивых мест
И много сел, пустых и черных ныне.
От каменных домов торчат окрест
Стена -- не больше, а от изб стены не
Останется, но, где с дороги съезд,
Стоят одни приземистые кубы
Печей потухших и печные трубы.
Поля засеяны, густая рожь,
Высокая, ее волнуют ветры,
По ней бежит, как водяная, дрожь -
И никого вокруг -- на километры.
Все в огородах есть, и никого ж.
Грибов и ягод масса -- кубометры.
А рыб в озерах -- ведрами носи,
И ловятся лещи и караси.
Пойду искать водицу со скотами,
Когда с дежурства будем мы сняты.
В полях цветы. Я упоен цветами
И даже вам вот шлю теперь цветы,
А ягодки -- все мне. И за постами,
Тревогами дорожной маяты,
Всем виденным счастливо ошарашен,
Я духом бодр и даже бесшабашен.
* * *
20 июля 1942
Как я могу и там, и здесь успеть!
Жаль, что несладно жизнь пойдет у сына.
Как и до моего отьезда, впрочем, ведь.
А лелин Свекр -- известная скотина,
Меня он никогда не мог терпеть.
Пусть обо мне она молчит, Ирина.
Пускай молчит! А дело не пойдет -
Пускай к своим родителям пойдет!
* * *
23 июля 1942
Цветы я посылал вам без значенья.
Не к "осени уборочной" сняты
И к вам отправлены без порученья -
А просто так: красивые цветы.
И сорваны они для развлеченья,
И если рву цветы средь суеты,
То значит есть и время, и стремленье,
И неотбитое поползновенье.
Мы, вместе с Сеней, ездим по грибы
И выполняем рекогносцировки
Под музыку далекой "молотьбы",
И рвем цветы с опушек, а не с бровки,
И ловим рыбу -- вам той рыбы бы,
Но вы далеко, в том и остановки.
Ну вот и Сеня говорит сейчас -
Имеем рыбу, не имея вас!
Я Леле, было, написал вначале,
Чтобы она осталась там, где есть,
Да побоялся, чтоб не заскучали.
Когда известка начинает лезть
И плакать -- кирпичи, как бы в печали,
И чей объект становится -- бог весть,
Там оставаться доле не годится:
Как говорится: жиз смерти боится.
В потоке же не гоже уходить,
Опасно, да и плохо со снабженьем.
Так стало быть -- не стоит и годить,
А лучше уезжать с учережденьем.
А вот в потоке лучше не ходить..
* * *
31 июля 1942
Пишу, если хотите, с убежденьем,
Что близится, по климату тех мест,
Обязывающий ее отъезд.
И совершать его совсем не лишне
И в срок, и сразу, а не по частям,
И ехать в гости к Анне Фоминишне.
А в беспорядке ездить по гостям
Не следует и нас спасай Всевышний.
Как знать, где мы подвергнемся страстям
Из-за меня ее на старом месте
Ждут неприятности -- и это взвесьте.
* * *
26 августа 1942
Все спрашивает, как ей быть, да пусть