И не затем явился нынче к вам -
Чтоб волю дать слезам или словам,
Доступным простоте и внятным люду.
Ни плакать, ни словоточить не буду,
Не потеку ушам и рукавам,
Не стану апеллировать к правам,
Которых не займу и не добуду.
А потому, когда бы вы тут все
Меня сюда прийти определили,
Чтоб видеть краску на моем лице,
Смущение в кистях, упадок в силе,
Чтоб пожалеть, чтоб оправдать в конце, -
То вы чернила ваши всуе лили.
Да, вы чернила ваши всуе лили,
Впусте потратились на столько слов:
Сократ бездельник, он не чтит богов,
Сократа виды молодежь смутили. -
Ну и так далее все в этом стиле,
Неловком специально для голов,
Чья справедливость с дегтем сапогов
Частенько смешивает правды стили.
Тут кто-то ошибается из нас.
Я знаю даже кто -- все вы в ошибке,
От ней же здравый смысл упас бы нас,
Но мы его заспали раньше, в зыбке,
И можем вслух помыслить без улыбки:
"Сократ сомненьем разъедает нас".
"Сократ сомненьем разъедает нас,
Изнесших столько тягот безвременья -
Утрату половины населенья
В жестоких бедствиях, постигших нас.
И кто от них не выстрадал из нас?
Проскрипции, в карбасах затопленье,
Чужих, своих тюремщиков глумленье,
Присыпки известью на теплых нас.
На будущее видом заручась,
Мы и не то сносили б терпеливо.
Зачем, Сократ, ты мыслишь так глумливо?
Своей стерильной мудростью лучась,
Ты так разнообразно и счастливо
Терзанья наши множишь каждый час.
Терзанья наши множишь каждый час,
Нас отвлекая от забот о хлебе,
Мы на земле живем, а не на небе,
И нам важнее Вечности наш час.
Сократ, ведь наша жизнь всего лишь час,
И этот час мы отдадим потребе,
Что нам в Элизиуме иль Эребе -
Возьми себе их, но верни нам час.
Смотри, чтоб сны твои не отучили
Нас от насущного -- мы можем пасть
И ниже, чем рассчитывает власть.
Гляди, чтоб нас тогда не отличили
Животный гнев и низменная страсть,
Которым наши души поручили.
И точно: наши души поручили
Не телу ль нашему? Иль не рукам
По вторникам, средам и четвергам
Ломать и строить на песке и пыли?
Умрем, кто вспомнит, что такие были,
Ведь дела нет до смертного богам,
Что в нас -- галактикам и облакам,
Мы только плесень, знаешь, поросль гнили.
Но эту плесень оживляет мысль, -
Так с идеологов мы затвердили.
Так снисходительно о нас не мысль.
И это мысль о том, что б ели, пили, -
Чужое нам растли нас иль окисль,
Убудь мы в нашей мудрости и силе.
Убудь мы в нашей мудрости и силе,
Кто встанет к плугу, сядет в аппарат?
Ты не даешь рецептов, о Сократ,
Как бы тебя о том мы ни просили.
Не города ль твои нас искусили,
Где можно жить без бед и без затрат, -
Но ты нам говоришь: Господень град
Нуждается в иной, не в нашей силе.
Ты просто издеваешься, глумясь
Над недостаточностью наших чтений,
И брезгуешь всех наших предпочтений.
Ты с нами говоришь ярясь, томясь,
Как будто кипь невиданных растений
К тебе подносит то персты, то глаз.
К тебе подносит то персты, то глаз
Никто иной, Сократ, как наша юность,
Которая по праву мира юность, -
Что ж из того, что перст у ней и глаз?
Ответь-ка нам, Сократ, зачем далась
Тебе забота портить нашу юность?
Зачем ты говоришь ей: ваша юность -
Синоним глупости и вам далась?
Когда пред молодежью всякий раз
Мы подличаем чтобы подольститься,
Зачем один не смотришь ты на лица?
Зачем одежды рвешь ты всякий раз
С любого, будь ответчик иль истица,
И оставляешь срам их без прикрас?
Ты оставляешь срам их без прикрас,
О наш Сократ, мудрейший из мудрейших!
Тебе махать, конечно, на старейших,
Тебе не полководец самый Красс.
Тебе хуйня и Бланманже и Грасс,
Ты толк не видишь в рикшах либо гейшах,
Ты презрел и правейших, и левейших,
Плевал ты и на лесть, и на острас.
Одежды, бабки, экипажи сгили
В твоих глазах, как будто их и нет,
Тебе ничто минет или сонет,
Намеренья -- пустяк, худы, благи ли,
И пошлы кастаньета и спинет, -
Так всех богов ты отослал могиле.
Так всех богов ты отослал могиле:
Раздел, изгадил, либо истребил.
Как сильный человек -- тотчас дебил,
Коли умен -- не тверд, по горло в гили.
Тебе победы наши дороги ли?
Нет. Ты кричишь: Ограбил! (иль: Убил!)
Скажи, о нас язык ты не обил?
Ты оному нас отдал в батоги ли?
Ну что молчишь? Скажи, отбил язык?
Так с нами ты молчок, гу-гу ты с Богом -
О чем ты с ним -- о малом иль о многом?
Он понимает греческий язык?
Твоим, конечно, он кейфует слогом, -
Ну да, ты перестроил и язык.
Ты перестроил напрочь и язык:
Убавил истин и добавил патин,
Он одному тебе теперь понятен,
Твой лексосинтаксический язык.
Но с чернью ты размежевал язык,
Чтоб вместе с ними ни солил, ни братин,
Стократ блажен язык, иже сократен,
Все прочие -- жаргоны, он язык.
Он, словно яблочко, катясь по блюду,
Увязывает в петли все концы -
И "пред детьми склоняются отцы",
И " лавр суждается по самосуду",
И в Греции "избам кладут венцы",
И мертвый говорит: Землей не буду.
И мертвый говорит: Землей не буду, -
Опровергая и огонь, и тлен,
И десять Богом проклятых колен
Из плена возвращаются в Иуду.
Навозной жижи злая вонь повсюду
Длит с ароматом роз воздушный трен,
В святилище родит Христа Мадлен,
Мари же в капище и служит блуду.
Хрен горек был, но слаще стал клубник,
Влюбленный -- строг и честен, словно ратник,
Пророчествует истину развратник,
И праведник в чужой альков проник,
И параноик стал небес привратник,
И помутнился истины родник.
И помутнился истины родник,
Сократ, увы, но вопреки тебе ли?
Ты роды облегчил? Очистил бели?
Искусственником всякий стал грудник?
Чьих ты идей горячий проводник?
В котором ранге? По какой табели?
Ты выкормил хоть ветку изабели,
Впаял в компьютер полупроводник?
Ты Лизия, чей слог подобен чуду,
В защитники не взял, забраковал,
Воздвигнув меж собой и нами вал.
Ты и в Мелите усмотрел паскуду,
Ты и в лицо Аниту наплевал,
Ликона же тебе я не забуду.
Ликона же тебе я не забуду.
И это, граждане, вся ваша речь,
Которой можно смело пренебречь,
Спустив ее в поганую посуду.
Но так как вы меня, по самосуду,
Решили казни лютыя обречь,
Считаю долгом вас предостеречь:
Коли прейду, то более не буду.
Я не двужилен, хоть и многолик,
И, будучи убитым на ристале,
Уйду от вас, колико б вы ни стали
Меня молить, сбавляя мне улик,
Побыть при вас, хотя б на пьедестале.
От вас укрою оскорбленный лик.
От вас укрою оскорбленный лик,
Равно от ваших чад и домочадцев.
Вы мне гораздо гаже святотатцев,
Марающих говном преславный лик.
Вы отвернулись от святыя лик
Пресветлой истины к тщете эрзацов.
Бог с вами. И бород, и бритобрадцев
Гляжу поверх -- в мученья грозный лик.
Простимся ныне, завтра же убуду.
А вы пребудете. Мой жребий плох.
Вы живы в счастии -- а я подох.
Но смерть мою вам не вменю в осуду:
О том, чья участь лучше, знает Бог...
Опасности ж глаголом не избуду.
***
И вот уж смех в глазах а слезы лили
Нет не ради тебя а ради нас