Отец с рукой, о Боже, стыд какой!
Как вы позор мне этот объясните -
При общей нашей трудности такой?
Мне слов моих не стыдно ль? Извините!
Но приговор ваш несколько суров:
Не знала, что стыдиться надо слов!
Живот вот! Опростаться бы скорее!
О, вы, конечно, правы: лишний рот!
А вы меня нисколько не добрее,
А даже несколько наоборот...
Но это грустно мне всего скорее:
Не тот, как говорится, оборот.
Но грусть мы не пришьем сегодня к делу,
Поэтому давайте ближе к делу!
Что пишет муж? Советует домой.
Он говорит, что немец может выжить,
А с заварившеюся кутерьмой
С ребенком будет очень трудно выжить.
Поэтому и ехать смысл прямой
И выжать все, чтобы конечно -- выжить.
Как вы? Ну что же мне ответить вам -
Уж как-нибудь потерпите вы, мам!
Вас на горбу моем тащить в дороге
Затея не из легких пустяков,
Да не пришлось бы уходить в потоке:
Шанс выжить в нем совсем уж пустяков.
Боюсь, что немец поджимает сроки,
Отъезд за днями более рисков.
Так вы уж на меня не обессудьте
И, если можно, то надежны будьте.
Опять за Волгой крекинги бомбят -
Ну, что ни ночь, то как с цепи сорвались!
Опять за Волгой крекинги бомбят,
А мы все извелись тут, измотались,
Все ночью долгой крекинги бомбят, -
Свернуть к вокзалу бы не догадались!
Что ж не едите? Сколько ж вас просить?
Я не пойду вас с ложкой обносить!
Ведь нам пора в дорогу собираться,
Мы повезем с собой одно брахло.
А вам, я, лучше, думаю, остаться -
Конечно же возьмем с собой брахло,
Чтоб было продавать и нам питаться,
Да не осталось и вещей -- брахло!
Взглянул бы муж: узлов-то у зазнобы,
Живот еще, да уж родить давно бы!
А ведь в дороге время подопрет!
Как раз среди бомбежек и содома.
Я все как будто знала наперед.
Ах, никуда не ездить, быть бы дома!
Но если немец нам лицо утрет,
То мы -- под силу легшая солома.
Нет, лучше в чистом поле меж печей,
Чем здесь полечь -- под градом кирпичей!
Нет, Господи, бежать, бежать отсюда!
Куда бежать? Там, говорят, совхоз.
Ведь нынче молоко такое чудо,
Что слышать не могу о нем без слез.
Ведь нам в совхозе было бы нехудо,
И что нам их ЦОСТРОМ и что завоз!
Там, как за каменною за стеною,
Я -- скотницей и мой малыш со мною.
Подумайте -- молочная река -
Ну что там в сказке -- в берегах кисельных!
Нет, мама, нет, работа нелегка -
Да я ведь не из барышень кисейных.
А радость-то там на помин легка -
Не в облацех -- в вещах минутосейных.
Сестра моя там Валя и к тому ж,
Узнав, где я, воротится и муж.
Грибов-то, ягод! Не увяжешь гужем -
В Касимове так было до войны -
Когда на выработке жили с мужем,
Бывало рыбы -- подолы полны,
Поужинаем, служим, да не тужим,
Икру набалтывали до весны, -
Да Павел ведь не мастер уживаться...
Нам в путь, а вам -- счастливо оставаться!
Все лишнее -- давно уже у вас,
Да одеяло, да подушек ворох...
За мной Курындин явится сейчас...
Проверим -- не забыли ли что в сборах,
Шесть мест, не меньше -- вот и весь мой сказ.
Что ж не идет Курындин? Не из скорых...
Да, вы тростите про велосипед -
Какое же добро велосипед?
Но я должна подумать о ребенке!
Конечно, где вам помнить прошлый март
И как у сына вспыхнули глазенки,
И счастливый ребяческий азарт,
С которым он вцепился в колесенки.
Он только удивлялся: Не стандарт? -
Слетит с седла, как рыбка, но не плачет,
Лишь спросит -- Не стандарт? -- и озадачит.
А как же он расстроился, когда
Узнал, что "нестандарта" с ним не будет,
Как он рыдал! Я думала тогда,
Его отчаянью конца не будет...
Я не могу быть так жестока, да,
Беру и этот -- что с меня убудет?
Подумайте -- семь бед -- один ответ,
Так что возьму седьмым велосипед.
Как рад он -- слушайте! Ведь колокольца
Звенят не так, как этот райский смех -
Не огольца, папаши-добровольца! -
Или органа самый чистый мех!
Ведь и когда вам смыливали кольца -
Так звонко не смеялись вы на грех, -
Тогда вы шли с отсидки по порошам,
А смех ваш был негорьким и хорошим.
Отец, я помню хохот ваш густой,
Когда вам били зубы со сноровкой.
Как вы смеялись, человек простой,
Уйдя со свекловичкой иль морковкой
И возвращаясь с сумкою пустой
Ко мне -- пустой девчонке и неловкой,
Но не порожней бедами, в один
Из месяцев задолго до родин.
Я вас любила! Да! Ну что ж молчите!
Безмолвия не надо на порог!
Ах, даже молча, молча -- вы кричите!
От ваших уст отъемлется парок...
Зачем вы слезы из меня точите!?
Я поняла уже! Какой урок!
Так невиновной долго мне виниться?
Как вы посмели вновь во сне явиться?
Какая пытка -- словно наяву -
И эти сборы в долгий путь без прока!
Ах, мама, мама, я вот так живу!
Так вы из-под земли, где стебли дрока -
Вот отчего вы шли не смяв траву -
Ах, как не жестко! Только так жестоко!
Как обогнули вы, взойдя на двор,
Кусты вам ненавистных помидор?
Ну вот опять тоска меня снедает,
Что вас она сгубила на корню -
Ведь помидора не надоедает -
Откушивай хоть десять раз на дню -
А мама между тем недоедает -
Подумать мне над этим, не возню
Затеиватъ с кустами! Сколько срама!
Не снитесь больше мне, отец и мама!
Подите прочь, не вешая голов!
Не попадайтесь больше, ради Бога!
По вашим лицам видно и без слов,
Что чувствуете вы себя неплохо.
Отец немножко лишь седоголов -
Бритоголова ты. Ступай без вздоха,
Без жалобы -- что пользы горевать -
И горечью нам сердце надрывать!
Ну что же ты не говоришь, что рада?
Ты, верно уж, не рада ни черта!
И крошечный кусочек рафинада
У внука не изъемлешь изо рта...
Уходишь так, не подымая взгляда?
Ну и родительница -- срамота!
Ну хоть в последний раз-то оглянитесь...
Подите вон и больше мне не снитесь!
А я проснусь и побегу стремглав
Послушать сына легкое дыханье,
Себя поверх неслышно распластав,
Вся содрогаясь в рыке издыханья...
И он, во сне ручонку опростав,
Вдруг переменит позу и дыханье,
Проснется, помолчит и горячо
Шепнет мне: Мама, мамочка, ты чо?
-- Ты не уйдешь ведь от меня? -- Смешная...
Мне некуда покамест уходить.
Вот если утро подойдет -- не знаю... -
-- Побудь со иной! -- Могу и погодить...
-- Я так несчастна! -- Правда. Я ведь знаю.
Так я могу на двор не выходить! -
-- Ну что ты! Нет, без воздуха, как можно?
Ступай, играй! Да бегай осторожно.
Смотри-ка что за утро занялось!
День обещает быть весьма погожим.
Побегай, а дыханье занялось -
Сядь на скамью и приглядись к прохожим -
Быть может, и увидишь... Занялось
Во мне опять все... А чуть позже сможем
Съесть миску помидор в один присест...
Вот тоже кушанье... не надоест...
АВВА МАРИЯ
"Я убит подо Ржевом..."
ИЗ ПИСЕМ ОТЦА
Иду и думаю -- на кой мне ляд
Отец мой ветреный, сей муж вальяжный,
Пускай глаза по нем еще болят...
В ярчайшей клумбе некий старец, влажный
От глины и песка, метнул мне взгляд
Младенчески доверчивый и важный.
Он тырк лопатой в землю, что-то бурк!
-- Жидков... -- а он мне мягко: Эренбург...
Средь скопища негодников есть малость
Порядочных людей, но то скоты...
(Должно быть, многим в тот момент икалось).