— На этом месте, где теперь богадельня, раньше был публичный дом, — сказал вдруг Брэда: Лиза вызвала людей Мустанга из их убежища, и теперь, хотя Шрам радовался присутствию опытных бойцов и тому, что можно было взять с собой меньше своих монахов, он был дополнительно раздражен от того, что хуже понимал команду Роя и никогда не был с ними в бою. — Мне отец рассказывал. Потом хозяин дома раскаялся и передал его церкви, а те уж устроили там богадельню.
— Ясно, — сказал Шрам.
Ему действительно стало многое понятно: и то, как Брэдли узнал об этом ходе, и то, откуда он вообще взялся.
Ему не нравилась эта затея: не нравилось, что приходится играть на руку Брэдли — а ведь он их использует, это ясно даже ребенку, — в нем кипело глухое раздражение на Роя, который их так подставил, и раздражение это был тем сильнее, что Шрам привык доверять сэру Мустангу как никому, хотя не особенно афишировал это доверие. Именно поэтому внешне отец Филипп казался как никогда непроницаемым, а говорил на редкость мало даже по сравнению со своим обычным немногословием.
Они двигались по ходу небольшим отрядом и должны были прибыть во дворец к окончанию приема. Брэдли указал им три цели: герцог Тревари, один из ближайших сподвижников Рэмси, не терпел охраны рядом с собой. Вторая цель — барон Гастингс и его старший сын (или один из них). Еще хорошо бы взять маршала Скалло и генерала Армстронга, которые тоже находятся во дворце, но с ними сложно: Скалло всегда сопровождают двое вооруженных оруженосцев (а ребят в оруженосцы маршал подбирает крепких, и держит их там не до четырнадцати-пятнадцати лет, как все, а лет до восемнадцати), да и ночи он любит проводить в обществе разбитных девиц — а лишние жертвы Шраму претили. Что касается Армстронга, то его собственное боевое искусство было столь высоко, что отец Филипп, лично встречавшийся с генералом, попросту опасался положить половину своего отряда и так ничего и не добиться, даже если генерал присутствует на приеме один. А если при нем его вдовствующие сестрицы…
Однако в первую очередь сам Крысиный Король и Рэмси. Удастся устранить их — получится и все остальное. Не удастся…
«Я, божий человек, совершаю политическое убийство, — думал Шрам, продвигаясь по тайному ходу во главе своего отряда. — И более того, я толкаю на это тех, кто предан и доверяет мне больше всего. О да, в наше жестокое время это никого не волнует — но как же низко мы все пали! И за какой короткий срок!»
Выход из подземного хода оказался завален мягкой рухлядью и какими-то жутковатыми орудиями ткацкого ремесла, похожими на пыточный инструментарий. Впрочем, в отличие от палаческих орудий труда, эти были сделаны из легкого дерева, поэтому отодвинуть их от двери труда не составило. Далее нужно было следовать нарисованному Брэдли плану, и здесь Шрам ждал подвоха со всех сторон.
«Не расходиться, — напомнил он своим людям, хотя особой нужды в этом не было: порядок они знали прекрасно. — Смотрите в оба, по сторонам. Господь смотрит на вас, но и вы не оплошайте».
Лиза молчаливой тенью держалась за левым плечом, и Шрам знал, что даже в тесноте коридоров она из своего арбалета не промахнется. А уж как она метает ножи… Помнится, они с Хьюзом соревновались в этом деле постоянно, и Лизины выигрыши не были галантной уступкой даме.
Теперь пройти через комнаты слуг. В этом крыле комнаты старые, они пустуют — протекает крыша. Никакой охраны за стенами замка уже, конечно, нет, если не считать охраной навязчивые сплетни о замковых привидениях. Близость печально знаменитой лаборатории лорда Рэмси не способствует обилию прохожих в этой части замка — а вот их этот фактор как раз в большей степени заинтересовал. Брэдли предупреждал, что здесь могут быть ловушки — во имя любви к господу, неужели Рэмси настолько чувствует себя в замке как дома, что свободно расставляет их здесь?..
Шрам предположил бы, что именно так и обстоят дела, потому что он всегда склонен был предполагать худшее.
Тем не менее, плиты каменного пола не разверзлись под ними, открывая яму, утыканную острыми пиками, из стены не полетели нацеленные копья или стрелы — хотя Шрам на всякий случай еще перед выходом инструктировал особенно смотреть на предмет разнообразных пакостных шнуров, натянутых либо низко над полом, либо на высоте человеческого роста.