И все-таки Шрам отказался.
— Что на сей раз? — спросил Рой, присаживаясь на край кровати. — Труды отцов церкви?
— Почти. Труды отца Марко по государственной экономики, — между бровями Шрама пролегла тяжелая морщина, и так же тяжело, почти без перехода и без связи с предыдущими словами он произнес: — С Брэдли нужно мириться.
— Ты все еще лоялен ему? Как отец-настоятель?
— Не в этом дело. Сейчас Брэдли укрепится там, сформирует армию, сформирует, фактически, свое государство. Торговые связи расстроятся, Аместрис расколется надвое. Обе стороны будут спекулировать именем короля и чистотою веры. Увидишь, кончится тем, что мы получим долгую, долгую гражданскую войну. Как с Ишваром, но хуже. Ишвар никогда не был силен. У вас были оружие, у вас были рыцари. Теперь же… На территории Рэмси шахты и рудники, у него воинственные бароны и графы севера. На территории Брэдли — плодородные южные земли. Ресурсов поровну. А если Брэдли и в самом деле сговорится с Кретой… — Шрам покачал головой. — Я не верю, что он по-настоящему хочет расколоть страну.
— Я знаю, — кивнул Рой. — Знаю. Мы уже обсуждали это. Я даже вызвался ехать к нему.
— Он тебя убьет, сразу же. Не станет выслушивать. Брэдли очень горд.
— Именно это мне и сказал Аль… лорд Рэмси. И добавил, что сейчас нет никого, кому он мог бы доверить переговоры с Брэдли.
— А что наш юный алхимик? Брэдли, кажется, начал его уважать. Если послать его в сопровождении опытных дипломатов…
Рой не сразу сообразил, что под «юным алхимиком» Шрам подразумевал Эдварда. А когда сообразил, приподнял брови:
— Отец Филипп, дорогой, ты что же, в самом деле думаешь, что Эдвард способен на дипломатию? Если бы мы планировали решающую атаку на Брэдли, я был бы первым, кто предложил бы его в лидеры атакующей армии. Но послом?
— Мы часто делаем то, что от нас не ожидают, — ответил на это Шрам.
Рой не стал ему передавать слова Ала: «Если бы у нас был в наличии король, я бы поехал сам, Рой. Брэдли меня уважает — он выслушает меня. Кроме того, я едва ли не единственный, кто может говорить со всем знанием дела и у кого есть все полномочия. Но оставлять Ее Величество одну в замке — боюсь, это не лучший выход с точки зрения единства страны».
Пока Мустанг направлялся к личному кабинету Рэмси, он еще раз прокручивал про себя разговор со Шрамом. Старый товарищ совершенно прав. Даже удивительно, как он, не имея перед мысленным взором опыт предыдущей истории Аместрис, мог сделать выводы, так точно совпавшие с выводами Рэмси, отца Марко и самого Мустанга. Аместрис — на пороге длительного раскола, религиозных и гражданских войн. И ради чего? Ради того, что некий молодой рыцарь из древнего рода оскорбился действиями короля и раскопал старые рукописи…
«Нет, — подумал Мустанг. — Себя винить — занятие бесполезное и требующее слишком много сил. Брэдли и сам задумал переворот, задумал уже давно. Не подвернись мы с Эдвардом, он придумал бы еще что-нибудь… Брэдли упорен, умен, властолюбив. И при этом честен. Таким он был в прошлой жизни, таков он и сейчас. Превосходный правитель. Вероятно, лучший, чем любой из Элриков или я. Конечно, он не наделал бы столько ошибок, сколько Альфонс — я понимаю теперь, поначалу ему просто не хватало твердости, и это влекло за собою жертвы…»
В личном кабинете Рэмси самого Альфонса пока не было — зато там сидел Эдвард (и доспехи — неподвижной грудой в углу), и Рой улыбнулся про себя: юноша сейчас страшно напоминал Шрама. Такая же сосредоточенная складка между бровей, то же сосредоточенное внимание на книге… Только у Шрама была перевязана нога, а у Эдварда рука лежала на перевязи.
Не с переломом — с ожогом. Ожог был сильный, и чтобы кожа не касалась ткани, приходилось держать ее навесу.
Обидно, должно быть: излечиться от смертельной раны, чтобы потом поскользнуться на конской лепешке и влететь в огненную статую, которую сам же сделал. Эта рана, куда менее опасная, заживала куда дольше: Эдвард заявил, что, раз ожог не угрожает его жизни, то и залечивать его с помощью жизненной силы он не будет.
— Что читаешь? — спросил Мустанг.
Он ожидал тоже услышать что-нибудь вроде «О искусстве дипломатии» — это было бы логично — но вместо этого Эд сказал:
— Теология. Она здесь удивительно запутанная и удивительно неспроста… — он решительно захлопнул книгу. — Вот что, Рой. Кажется, я придумал, как вернуть стране короля.
38
Первая мысль пришла к нему в кошмаре.