– А уйти я могу хоть сейчас. Меня знаешь, какие женщины добиваются? На Альфа-Ромео я последний раз разъезжал.
– Пока муж не приехал!
– Что?
– Хоть руль от Альфа-Ромео, спрашиваю, тебе достался?
Федор вконец обиделся.
– Ну, положим, я никому не набивался, и денег ни у кого не просил. Они сами мне пачками их суют. Не они меня выбирают, а я их. Стоит мне только на пляже раздеться, нимфы рядом места занимают. Смотри старик.
Парень выгнул грудь колесом и, сцепив руки, отставил одну ногу назад. Так показывают торс культуристы. Федор разыгрывал из себя простачка.
– Тебе так кажется! – невозмутимо, не считаясь с самолюбием молодого человека, продолжал Купец. – Эти пресыщенные дамочки используют тебя, как хотят. А уедут и не вспомнят. Хоть одна матрона тебе потом звонила?
На лице Федора отразилось минутное замешательство. Он не знал, как себя вести со стариком. Поэтому зло ответил:
– А нельзя ли ближе к делу? Я лишь из уважения к тому человеку, что меня попросил, к тебе зашел.
Не повышая голоса, Купец жестом пригласил парня в беседку на другом конце террасы.
– Вот это уже лучше, а то под дурака косишь, а сам хочешь разговор вести. Прошу, дорогой, проходи. Разговор – дело умных. А ты уже сделал три непростительные ошибки. Первая – обращаешься к старому человеку, ко мне, на «ты». Вторая твоя ошибка, ты три раза грозился, что повернешься и уйдешь, и все еще находишься у меня в гостях. Я – это не твои великовозрастные киски, которые побегут за тобой и, умоляя, позовут обратно. Если хочешь, можешь развернуться и считай, что я тебя никогда не видел.
Купец неплохо разбирался в психологии людей. Никуда этот Красавчик не уйдет, пока не выяснит судьбу своих восьми тысяч евро. А он их считает своими.
Федор, севший за круглый стол в беседке опасливо посмотрел на выход. Пес преграждал ему дорогу. Поэтому он благоразумно решил дослушать коротышку старика. Все равно уже пришел. Любопытно все-таки, что этому старому толстяку от него надо. Федор ненавязчиво, даже чуть насмешливо спросил Купца:
– И в чем же моя третья ошибка? Что опоздал? Но я же не на свидание шел?
На этот раз Купец ответил быстро:
– Твоя третья ошибка в том, что ты никак не можешь избавиться от старой привычки проверять чужие кошельки и слишком часто меняешь окрас. Прямо на глазах, как хамелеон. А может это твой плюс, твое творческое начало? Может ты гений-крутило. Красавчик-динамо.
Купец поставил в слове «динамо» ударение на последнем слоге.
Федор побледнел и плотно сжал губы. Значит, правильно он угадал, этот старик облегчил его на восемь тысяч евро. От его благодушия и хорошего настроения не осталось и следа. Федора душила злоба, но он сдержал себя. Что еще ему надо? Деньги взял и еще подставил его директору ресторана. «Зря я пошел сюда» – подумал Федор. Захотелось проверить догадку. Вот и проверил. Медленно выговаривая слова, и постоянно держа пса в поле зрения, Федор напрямую спросил старика:
– Чего ты хочешь от меня?
Купец прожигал Федора изучающим взглядом.
– За жизнь пригласил поговорить. Покушать. Молодых да ранних обожаю. Кстати как тебя звать?
– Федя! – нехотя ответил Красавчик.
Купец стал как леденец перекатывать его имя во рту:
– Федор. Федор! А по батюшке?
– По батюшке Евсеич.
– Ну, что ж, Федор Евсеич, перекусим, а там видно будет, до чего мы с тобой договоримся. Может быть даже ты свой процент получишь.
– Я за проценты не работаю! – высокомерно заявил Федор.
– Ой, ли!
Федор неожиданно для себя покраснел.
А старик взял колокольчик лежащий на круглом столе и позвонил в него. Пес вскочил, и побежал к дому. Открылась стеклянная дверь, устроенная на сенсорных датчиках и из дома вышла девушка, катя перед собою тележку с едой. Федя засмотрелся на нее, открывши рот. Голубые, васильковые глаза, изумительно белая кожа, чистое лицо, красивые ноги.
Девушка катила тележку, а рядом с нею бежал дог и ловил запахи исходящие от судков.
– Познакомься, Ия, это Федор Евсеевич, – сказал Купец, – ты нам накрой на стол, мы побеседуем, а потом можешь к нам присоединяться.
– Дед! Тебе как обычно? – спросила Ия.
– Да, мне овсянку. И стакан чаю!
– Федя! – представился Красавчик, встав со скамьи и кивнув головой. Девушка бросила на него мимолетный взгляд и стала выставлять перед ним еду. Икра черная, масло, яйца всмятку, чайник, кофейник, чашки, ложки.
Федор терялся в догадках, кто перед ним сидит, то ли непонятный альтруист, то ли старый делец видевший его в деле и решивший использовать в своих целях. А кто эта молодая красивая девушка? Жаль, что ему придется уехать из этого города. Федор не желал больше встречаться с двухсоткилограммовой крышей хозяина ресторана с Михо ни под каким видом. Он сегодня же собирался отбыть в столицу. Ели молча, время от времени бросая друг на друга изучающие взгляды. «Выдержку проверяет, – решил Федор. – Проверяй, проверяй, мне торопиться некуда».
Когда старик доел овсяную кашу, он налил себе в чашку чая и посмотрел в глаза молодому собеседнику.
– Мой человек за тобой неделю ходил. Порассказал немного о тебе. Мелко ты плаваешь, Федя. Совсем мелко. Стараешься крупную рыбу наколоть, но ничего не получается. И не получится у тебя, поверь мне, старому. Не получится даже тогда, когда крупная рыбина сама тебе в руки приплывет. А она не приплывет к тебе – никогда, потому что ты мелко плаваешь. Бедноватая твоя клиентура. А тот кошелек, что ты взял в ресторане «Два пескаря» мелочь.
Глаза Федора зло сверкнули.
– Если для тебя – мелочь, то для меня – это деньги!
А Купец продолжал изгаляться. Не упоминая больше про кошелек, он решил раннего гостя погладить по шерстке.
– А вот за отсутствие жадности хвалю. С браслетом ты хорошо придумал. Чистое алиби себе обеспечил. И перед крышей не спасовал. Блеф твой пока прошел на ура.
Федор понял, что перед ним сидит такой же, как и он жулик, только калибром повыше. И имеет к нему интерес. И за горло не схватишь его. Пес глотку перегрызет. Пой, ласточка, пой, подумал Федор, а я пока помолчу.
Между тем Купец четко знал свое дело. Он был неплохим психологом. Федор сидит, больше слушает. Надо заставить человека заговорить.
– То что, Федя, ты хладнокровный человек, мне очень нравится, – заявил Купец, – другой бы на твоем месте потребовал все восемь тысяч евро или хотя бы долю. А ты пока раздумываешь, как к этому делу подступиться. Шансы на возврат взвешиваешь. С процентом никак не определишься. Должен сразу огорчить тебя, шансов у тебя никаких. Придется мне эти деньги потратить на Ию. А тебе, думаю, и тех хватит, что ты в потайном кармане в ручке чемодана держишь. Тайник твой, между прочим, так себе.
Федор перестал улыбаться. Рука его непроизвольно потянулась к горлу Купца.
– А вот этого не надо делать, – спокойно сказал старик, глядя прямо в глаза Федору, – человеком должны не чувства двигать, а разум. Успокойся, мне твои крохи не нужны. Просто интересно было узнать, сколько ты смог заработать за месяц.
– Попробовал бы ты тронуть! – с неподдельной угрозой в голосе сказал Федор. От его показной невозмутимости и высокомерия не осталось и следа. Он понял, что как карась сидит сейчас на крючке у этого непонятного зазывалы, который не раскрыл перед ним ни одной карты, но показал возможности.
Федор быстро соображал. Сколько времени он у этого старикашки под колпаком? Неделю, со случайной встречи в ресторане «Два пескаря», или больше? Четыре дня это точно. Значит, за ним четыре дня ходил человек, а он даже не заметил этого. И заначка его старику не нужна. Если бы она была нужна, то старик молча изъял бы ее, и Федор даже не догадался бы, кто это сделал. И грешил бы на Катерину, хозяйку квартиры. Однако заначку оставили. Что еще о нем, о Федоре, знает старик? Федор ощутил, как у него на душе выпал неприятный осадок. Или Катька, хозяйка квартиры, связана с этим стариком?