Обед прошёл просто замечательно. Я очень надеялся, что мы сразу же вернёмся в бунгало. Мы уже встали из-за стола, когда к нам подошёл очень респектабельный мужчина. Он поцеловал руку моей спутницы, поинтересовался тем, как она себя чувствует, как устроилась, с кем проводит время. Меня очень удивило то, что когда он спросил о её планах на вечер, она, улыбаясь непонятно чему, сказала:
— А вечером меня здесь уже не будет. Я уезжаю. Друзья пригласили. Побуду пока с ними. Созвонимся.
Мужчина, однако, был очень настойчив. Я всё это время искал ответа на вопрос, кем он может приходиться ей. Варианты типа того, что это очень близкий родственник, сразу же отметались. Уж слишком высока была степень его фамильярности. Именно она и подсказывала ответы, которые мне категорически не нравились. А он, тем временем, как коршун, не пере ставал кружить вокруг этой голубки.
— Могу подвезти.
— Спасибо. Я на машине.
— Ты так и не познакомила меня с этим художником. Я часто вижу его на пляже и в том ресторанчике, где он подрабатывает. К сожалению, я до сих пор не знаю его имени. Да, и ещё я очень удивлён, что ты разрешила ему заплатить за свой обед. Ты же у нас такая крутая феминистка, что всегда сама за себя платишь.
— А вот его имени я и сама не знаю. Он рисовал мой портрет. Почти закончил. Вот мы и решили перекусить. Он говорит, что ему достаточно всего получаса, чтобы портрет был окончательно готов. Как только он его завершит, так сразу же я и уеду. И напрасно ты так за меня беспокоишься. Мои принципы всегда остаются в силе. Буду расплачиваться за портрет, вот тогда и отдам ему деньги за обед. Ведь это я его пригласила. А ты, как всегда, выдумываешь много всего такого, чего нет в действительности. Просто не было у меня налички. Здесь же очень плохо с интернетом. Не сработала карта, вот он и заплатил. Всего доброго. Созвонимся.
Она врала так легко и естественно, что даже я поверил в то, что действительно рисую её портрет. Наверное, такая способность создавать лживые истории из подручного материала заложена во всех женщинах с самого рождения. Но я весь ещё был охвачен желанием продолжить совершенно другие художества. Для них нам не нужны были ни краски, ни холсты, ни мольберт. А от тех узоров, что я вырисовывал на её теле, у меня до сих пор мутилось в голове и захватывало дыхание.
Мне нужна была новая доза этой женщины. И чем быстрее, тем лучше. Куда же она, интересно, собралась уезжать? Мы были уже на пороге ресторана, когда вдруг она произнесла очень странную фразу:
— Не нужно много слов. Только скажи «да» или «нет».
— На что — «да» и на что — «нет»?
— Ну, ты же слышал, что я уезжаю. Ты едешь со мной или нет?
— Конечно же, да. Мне надо только захватить свои холсты и сумку.
— Тогда встречаемся через полчаса. На парковке. Не забудь уволиться. Я найду тебе другую работу.
— Что там за работа у тебя? И вообще, я плохо себе представляю, кем я могу работать вместе с тобой. Ты же прекрасно понимаешь, что вызываешь у меня желания, абсолютно несовместимые со столь скучным словом как работа.
— Я всё объясню по дороге. Иди и собирайся. Знай только одно: на меня всегда можно положиться. Я тебя никогда не подведу. Будь уверен, что, в конце концов, всё будет не хуже, чем было здесь.
На парковке она стояла рядом с каким-то серебристым монстром. Этот «Лексус» сразу же поразил моё воображение. Я даже не удержался от того, что бы присвистнуть. Потом, набравшись наглости, всё же спросил:
— Откуда это?
— Не бойся. Не угоняла. У меня даже есть официальное право на её вождение.
— Это предполагает наличие богатого любовника?
— Если ты хотел оскорбить меня, то тебе это не удалось. Хотя, знаешь, давай-ка найдём по дороге местечко в какой-нибудь кофейне и спокойно обговорим все нюансы нашего дальнейшего общения. У тебя уже сложился мой законченный образ. При чём выписан он самыми чёрными красками и носит ярко выраженный негативный характер. Ну, скажем так: ты, наверняка, убеждён в том, что я представляю собой нечто среднее между прожжённой шалавой и милой горничной, не совсем стандартно обслуживающей время от времени состоя тельных постояльцев. Откуда такое счастье? Всё намного проще.
***
Мы уехали из этого отеля. Спустя какое-то время она остановилась у небольшой кофейни, и мы про шли внутрь. В ней было относительно пусто. Я заказал себе своё обычное американо, а она, конечно же как и все девушки, остановила свой выбор на латте. Она пила свой кофе и молчала. Молчал и я. Заговорила она только тогда, когда допила. Долго рассматривала дно своей чашечки, потом взяла в руки стакан с водой. Ухитрялась одновременно и пить, и при этом всё время говорить. Почему-то очень часто останавливалась, вздыхала и только потом могла продолжать свой монолог. Очевидно, весь этот разговор давался ей очень и очень нелегко.