— Какой молодец!
— И его мажордом — тот, что с зонтом, — тоже!
— Два молодца! Только уж чересчур он любит всё засекречивать. Все эти невидимые слуги, которых они привезли...
— Да, их по меньшей мере шесть человек, и никто ни разу не видел, чтобы они покидали виллу.
— Говорят, они всё время сидят в мансарде под крышей.
— Смотрите, там и сейчас горит свет.
Все поворачиваются и смотрят в сторону острова.
— Если говорить о бандитах, — замечает какой-то миланец, остановившийся в лучшей гостинице городка, — то я слышал недавно разговор о какой-то группе художников-абстракционистов из Оменьи, Вербании и Домодоссолы, которые выступили с заявлением протеста против цветных открыток, требуя их уничтожения и угрожая перейти к действиям.
— То есть? Возьмут приступом киоски, где они продаются, что ли?
— Разведут на площади костёр и станут сжигать открытки?
— Синьор хочет сказать, что они могли занять остров, чтобы шантажировать всю страну: или будут уничтожены все цветные открытки на полуострове и на всех близлежащих островах или...
— Ну и чем же они могут угрожать?
— Взорвать Сан-Джулио.
— Бо!
— Всё это враньё. Я знаю многих абстракционистов. Все прекрасные отцы семейства. А один даже дедушка.
— А я знаю одного художника-абстракциониста, так это мать семейства и в то же время тётушка, потому что у неё есть замужняя сестра с двумя детьми.
— Я не настаиваю, — бормочет миланец. — Я говорю только то, что слышал.
— Где?
— В поезде.
— Оно и видно! В поездах люди только и делают что болтают всякую чепуху. Ведь никто не может проверить, правду говоришь или врёшь. Я однажды ехал с одним типом, который уверял, будто его похищали марсиане.
— Кстати, не исключено, что это НЛО — неопознанный летающий объект.
— То есть?
— Летающая тарелка. Космическая. Приземляется где угодно. Может, опустились и на остров Сан-Джулио?
— В таком случае Харон должен бы видеть маленьких зелёных человечков с рогами.
Кто-то из подошедших позднее слышит только обрывок фразы и передаёт другому, только что подоспевшему:
— Говорят, на острове сидят какие-то зелёные человечки с рогами.
— Тогда здесь опасно оставаться.
— Я тоже так думаю. Пойдём лучше пить пиво.
Но тут что-то останавливает их. Какое-то волнение проносится по толпе. Оказывается, от острова отделилась светящаяся точка и движется по направлению к Орте.
— Кто-то едет сюда!
— Марсианин?
Те, у кого есть бинокли, стараются хоть что-нибудь рассмотреть в темноте, чтобы первыми сообщить, кто же это пересекает невидимую границу между тайной и материком.
— Он слишком глубоко опускает вёсла.
— Ему, очевидно, дьявольски трудно.
— На руке у него зонт.
— Так это же синьор Ансельмо!
— Что я вам говорил? Это всё причуды барона! Теперь он шлёт сюда своего мажордома и будет диктовать условия.
Какой-то парень, словно обращаясь к гребцу, кричит, шутливо подсказывая ему ритм:
— Раз-два! Раз-два!
— Да ты что! — восклицает специалист по олимпийским регатам. — Разве не видишь — это же одиночка! Рулевого на одиночке не бывает.
Синьор Ансельмо — а это именно он, кроме зонта у него есть и другой опознавательный знак — совершенно седая голова, — тяжело дыша, причаливает к пристани.
— Где... Где... мэр?
— Что я вам говорил? Это всё мэр виноват!
— Я здесь! Кто меня звал?
Синьор Ансельмо откашливается и поправляет зонт на руке. Наступает торжественный момент. Все шикают друг на друга, чтобы прекратились разговоры, но тише не становится.
— Синьор мэр, — говорит Ансельмо, доставая из кармана бумагу, — мне поручено передать вам следующее послание. Первое, — читает он, — остров Сан-Джулио захвачен вооружённой бандой «Двадцать четыре Л».
— Как вы сказали — «М»?
— Нет, он сказал «Н».
— «Л», как первая буква имени Ламберто, — уточняет Ансельмо. — Можно продолжать?
— Прошу вас, — говорит мэр Орты. — А вы все (к толпе) не перебивайте больше, чёрт возьми!
— Второе. Мэру Орты поручено созвать в течение суток генеральных директоров двадцати четырёх банков, принадлежащих барону Ламберто. Вот их телефоны, синьор мэр...
— А кто оплатит все эти междугородные и международные звонки? Смотрите... Цюрих, Гонконг, Сингапур... Да я разорюсь!
— Третье, — продолжает Ансельмо, отирая платком лоб. — Лодочнику Дуилио поручено каждый день в восемь утра привозить на остров продукты. Где Дуилио?