Теперь ему уже лет тринадцать, не больше...
И тут Дельфина умолкает, жестом показывая товарищам, что можно остановиться.
Наступает необыкновенная тишина.
Вдруг Ансельмо срывается с места, куда-то убегает и почти сразу возвращается с хорошеньким детским костюмчиком.
— Синьорино[3], не хотите ли переодеться? Это костюм, который вам подарили в тысяча девятьсот...
Вернее, в тысяча восемьсот девяносто шестом году. Он немного старомодный, но такой славный. Пойдёмте, синьорино, пойдёмте сюда...
Пока Ансельмо переодевает Ламберто в соседней комнате, все слышат чьё-то всхлипывание. Это рыдает секретарь по имени Ренато.
— Я думал, — говорит он Дельфине сквозь слёзы, — что вы больше не обладаете никакой властью над жизнью синьора барона! Увы, моя карьера окончена!
— Ну, ну, — утешает его Дельфина, — не расстраивайтесь, вы же так молоды, у вас впереди ещё вся жизнь...
— Скажите мне хотя бы, в чём я ошибся?
— В том, — терпеливо, как ребёнку, объясняет Дельфина, — что создали теорию, но не позаботились проверить её на опыте.
— Но ведь синьор барон действительно прекрасно чувствовал себя и тогда, когда никто не произносил его имени!
— Вполне возможно, что ещё сказывался эффект похорон, когда столько людей бесплатно произносили его имя. Во всяком случае, я решила проверить. И, кроме того, мне захотелось узнать, что получится, если в этом эксперименте изменить скорость. Теперь вам всё ясно?
— Конечно, — вздыхает Ренато, — у вас просто научный склад ума. Не хотите ли вы выйти за меня замуж?
— Нет, разумеется.
— Почему?
— Потому что нет.
— А, понимаю...
Но вот возвращается мажордом Ансельмо. Он ведёт за руку синьора Ламберто. Теперь это растерянный, смущённый ребёнок, который останавливается, не зная что делать, и смотрит на окружающих так, словно видит их впервые. При взгляде на Дельфину робкая улыбка появляется у него на лице.
— Дельфина, — говорит он, — будь моей мамой!
— Только этого не хватало! — восклицает Дельфина. — Сначала хотел жениться на мне, а теперь хочет, чтобы я стала его матерью. Видно, ему всё время надо цепляться за меня, чтобы держаться на ногах.
Ламберто, похоже, вот-вот расплачется. Но тут генеральный директор сингапурского банка, уже успевший посовещаться с коллегами, берёт слово и заявляет:
— Синьор барон... Вернее... Гм... Гм... Синьорино... Положение, на наш взгляд, в корне изменилось. Вы уже не в том возрасте, чтобы возглавлять двадцать четыре банка в Италии, Швейцарии, Гонконге, Сингапуре и других городах... Нужно назначить вам опекуна, потому что вы несовершеннолетний. Мы позаботимся об этом на ближайшем совещании генеральных директоров... А пока нам пришла неплохая идея... Ваш юный и привлекательный облик... Нам кажется, вы словно созданы радовать публику. Нужно снять рекламный фильм для телевидения, в котором будет фигурировать сейф банка Ламберто и вы... Сейчас придумаем... Вы будете забираться в сейф и, улыбаясь, говорить: «В нём я чувствую себя так же спокойно и уверенно, как в своей детской!» Вы согласны?
Ламберто смотрит на Ансельмо, на Дельфину, ожидая от них совета. Но Дельфина молчит. Он сам должен принять решение. Он сжимает кулаки и стискивает зубы... Некоторое время раздумывает, затем встаёт и твёрдо заявляет:
— И не подумаю! Моим опекуном будет Ансельмо. Он привык слушаться меня. А не кто-нибудь из вас, старые банковские хрычи! А я... Я буду учиться...
Его лицо освещается улыбкой. Наконец-то Ламберто улыбается весело и открыто. И принимается бегать и прыгать по комнате. Как ребенок.
— Я хочу стать циркачом! — заявляет он. — Это моя давняя детская мечта! И теперь у меня впереди целая жизнь, чтобы осуществить её!
— Вот умница! — растроганно восклицает синьора Дзанци.
— Это глупо, это невозможно и просто неприлично! — возражает директор сингапурского банка.
— Это вы дураки, неприличны и противны! — отвечает ему Ламберто.
— Молодец! — кричит синьора Мерло.
Директора банков говорят все наперебой.
Дельфина и её товарищи тоже говорят все сразу. И Ансельмо тоже что-то объясняет, пока Ламберто танцует, кричит и показывает синьору из Сингапура язык.
— Я стану акробатом, стану летать на трапеции, жонглировать, ходить по канату, укрощать львов, придумывать клоунады, играть на трубе и барабане, буду дрессировать моржей, слонов, собак, блох, двугорбых верблюдов...
Он будет!.. Он будет!.. Что он будет делать? Это никому не известно. Зато Дельфина теперь вполне довольна подарком, который преподнесла ему.