Бабушка присела на край кушетки рядом с внучкой, и тоже начала поглаживать кота. Он насторожился, но продолжал мурлыкать.
― Вот хвалишь его, а в курсе, что он тебя совсем не понимает? ― провокационно поинтересовалась у девочки бабушка.
― Но он же слушает, и даже делает что ему говорят, особенно родители, правда? ― взглянула, ища поддержки, на сидящего рядом брата.
― Да, он внимательно слушает слова, обижается, когда его ругают, радуется - когда хвалят. Посмотрите, как довольно он сейчас мурлыкает! ― не остался в стороне и мальчик.
― Нет, он реагирует не на слова, а только на голос, каким это говорится, главное ― ласково. Вот смотрите, ― отвернувшись от недоумённо глядящих на неё детей, бабушка придвинулась к коту, и начала сладким, негромким голосом приговаривать:
― Паразит, бандит ушастый, блохастый, ― Кот замолчал, но всё ещё не шевелился. Бабушка, не обратив внимания на его реакцию, снова повернулась к детям и проговорила:
― Вот видите, ему всё равно... ― кот открыл глаза и пронзительно зашипел. Бабушка вскочила, растеряно отступила на шаг назад. Посмотрела на животное, недвижимо лежавшее под замершей рукой внучки, и внимательно, не моргая глядящее в её глаза. Ошарашенно отошла к мужу и молча присела на диванчик. Кот успокоено зажмурился, вывернулся подставив девочке живот и заурчал: мол, чего остановилась, гладь дальше!
Может, из всего слышимого он действительно многого не понимал, но искреннюю ласку от подозрительно приторной слащавости в голосе отличал, так же верно, как и чувствовал настоящее отношение к себе.
1.6.
Мужчины сидели за столиком в гостиной. Их жёны с детьми отправились на прогулку в расположенный неподалеку "Центральный Парк Культуры и Отдыха", столь любимый составителями туристических схем города. Их мужья тем временем решили поболтать, за привезённой гостем бутылкой спиртного. Достали из серванта низкие, "коньячные" рюмки (бокалов под каждый вид алкоголя в доме не держали принципиально, фужеры под шампанское и вино, рюмки под крепкое, да стаканы тонкого стекла, ― под газировку).
― А что это если не секрет?
― Бренди.
― Хм-м, а на вкус как дорогой армянский коньяк... ― заметил, чуть пригубив из нагретой сжатой ладонью рюмки жидкость, и сейчас разглядывая на свет медленно стекающую по внутренней стороне капельку, хозяин дома.
― Так это он и есть, ― рассмеялся гость, ― просто сейчас называют ― бренди.
― Ваша тур-поездка в прошлом месяцем за компанию с профессиональными дегустаторами прошла плодотворно, ― отметил его собеседник.
― Есть такое.
Кот прошёл через гостиную, замер возле кресел с поднятой для следующего шага передней лапой и посмотрел на подоконник:
― Мур?
― Иди, смотри на своих птиц, ты нам не помешаешь, ― усмехнулся хозяин.
― Слушай, а кто придумал называть родителей "мама" и "папа", невзирая на кровное родство? Ты, или супруга? ― спросил задумавшийся о чём-то гость.
― Вместе придумали, ещё до свадьбы, Вы же помните.
― Я то помню, но кто именно?
― Мы. Вместе. Да, обращение "Вы" к собственным родителям мы тогда же решили использовать.
― Ясно...
Кот равнодушно смотрел на терзавшую уже потрёпанный кусочек сала синицу и слушал о чём говорят в комнате. Его слабо волновали тонкости обращения между родственниками. Куда больше его интересовали собственно сами отношения: к нему, к его хозяину и тем, кого он считал своими. В общем то он сюда пришёл только потому, что не хотел оставлять незнакомого человека без присмотра. Ну а если папа хозяина считает, что ему интересны эти порядком надоевшие синички, пожалуйста. Нет, птицы, как охотника, его интересовали, но он понимал, что в качестве добычи они ему не светят: слишком умны и проворны...
Мужчины пригубили ещё. В рюмках осталось немногим меньше, чем было налито в начале разговора. Впрочем, оно и верно: всё же не водка.
― А ты это всерьёз с котом общаешься?
― Он же спросил, Вы ведь слышали.
― Ой, ну о чём он мог спросить, это же кот, ― снисходительно заметил дедушка, или в данной ситуации, уместнее сказать папа? ― Ну вот как он может разговаривать? Мяукнуть, помурчать, всё. Согласись, маловато для вербального разговора.
― Ну, тогда уже и пошипеть, порычать. А если добавить сюда длительность звука и его интонацию?
― Всё равно маловато, в любом алфавите около тридцати букв.
― Угу, письменность вспомнили. Ладно, ― азартно проговорил хозяин дома.
― Возьмём тогда китайские иероглифы. Смотрите, девять видов чёрточек. Не четыре, но тоже немного. А по сути, возможных комбинаций ― как если бы их было четыре, и даже две. Громоздко, правда, но ничего. Люди ведь пользуются? Хорошая треть населения земного шара пишет иероглифами. И скажите, можно назвать бедной письменность, в которой для одного слова, в разном контексте, может быть больше десяти способов написания?