Выйти в сени. Взобраться по куртке на вешалку, всё равно хозяин её не любит. Прыгнуть на приоткрытую дверь, и осторожно балансируя подойти под проём открытого чердачного люка. Тут самое опасное: тщательно приготовившись, одним движением вспрыгнуть прямо на чердак. Распрямившейся тугой пружиной серый кот пролетел хороших полтора метра и, едва не сорвавшись, уцепился передними лапами уже за край пола чердака. Изогнулся поудобнее, вцепился ещё и когтями задних лап за стенки лючного проёма и резво взобрался наверх. Ну а дальше – дело привычное. В другой деревне если не весь чердак, то стропила были практически такие же, слуховое окошко – тоже. Да и сам зверь за лето тоже ещё немного подрос, ощутимо прибавив в силе и прыгучести...
На ветке старого волошского ореха, там, откуда раздавался напоминающий кошачье мяуканье звук, проблёскивало ярко-голубое пятнышко. Здесь, на воздухе, где ничто не заглушало, он звучал ещё более неестественно, царапая тонкий кошачий слух. А когда кот рассмотрел сидящую в листве, и "мяукающую" сойку, он просто в изумлении сел, разглядывая расширившимися от удивления глазами наглую птицу. Он даже не сразу перевёл взгляд на подозрительно шевелившееся у основания той же ветки утолщение. К сойке уже подбиралась соседская рыжевато-серая кошечка. Кот и так не двигался, а теперь вообще превратился в каменное изваяние. Казалось, он даже дышать перестал. Уж очень это напоминало далеко не самую удачную затею белого кота в начале лета.
Кошечка тем временем подкрадывалась всё ближе и ближе. Но когда от птицы её отделяло два метра и три веточки, не позволяющие точно прыгнуть, птица её заметила, и последний раз пронзительно вскрикнув, взлетела. Кошка бросилась было, чтобы сбить её на взлёте, но в последний момент остановилась. Вцепилась когтями в ветку, недовольно фыркнула и села вылизываться. Прямо на развилке. Нужно было вычистить коготки от обрывков древесной коры, да и просто успокоится, уложить взъерошенную шёрстку...
Кот тоже отмер. Теперь его заинтересовала сама кошечка. Она была небольшой, чуть ли не вполовину меньше его самого. Но определённо старше. Слабые остатки её запах иногда встречались и во дворе усадьбы. Впрочем, как и более сильно пахнущие метки другого зверя. Чёрный кот соседей, погибший в недавнем пожаре, единолично хозяйничал на территории обоих дворов. Относительно спокойно приходить могли только самки. И то с оглядкой, чтобы не прогневить "хозяина". Из-за этого, пока запах не выветрился, эти дни и прошли так спокойно. В противном случае хвостатые "соседи" давно бы пришли выяснять отношения с приезжим "чужаком".
Кошка тоже не сунулась бы в чужой двор просто так. Но она уже давно не видела знакомого "соседа". Его запах стал слабеть, и появился какой-то чужой, не знакомый зверь. А тут ещё и эта птица раскричалась. Она ведь уже стащила пару цыплят со двора её хозяйки. Если бы не глазастая внучка, рассмотревшая "красивую птичку с голубенькими крылышками" в листве, хозяин так бы и ругал "вконец... оборзевших кошек".
И хорошо, если бы только ругал. Глуховат, то он глуховат, но это "мяуканье" расслышал хорошо. Даже слишком. Кошечку поругали, но уже для острастки. Вот что она птице сделает? Хозяева это хорошо понимали, но всё равно за цыплят обидно. Тут же напоили свежим молоком. А вот сойку кошка запомнила.
Любопытство пополам с азартом и взяло верх над осторожностью. В конце концов, она самка, вряд ли в этом дворе кто её тронет. Пара свежих меток, которые успел сделать приезжий, выдавали уже вполне взрослого самца. А со старым "хозяином территории" она и так хорошо знакома. И на крайний случай, она маленькая, но юркая. Крысоловка, а это уже о многом говорит. В том числе и о храбрости, подкреплённой силой и ловкостью животного.
Не поймав, однако, хотя бы, спугнув красивую, но подлую птицу, кошечка неспешно привела себя в порядок. Осмотрелась и начала спускаться к поджидающему её, пока ещё незнакомому коту.
Первым пушистую парочку, чинно сидевшую на дворовой лавочке у дома, заметил младший мальчик. Он нёс сегодняшний улов в проволочном, сетчатом садке, неимоверно довольный результатом своей первой рыбалки. Они с братом на двоих поймали несколько карасиков, десятка полтора уклеек и даже пару бычков, позарившихся на ароматное, жирное тесто. Папа тоже выловил несколько карасей. А уклея, которую он выдёргивал, почему-то была гораздо крупнее, напоминая, скорее, мелкую чехонь. А под конец он вообще выловил крупного, по мнению детей, голавля. Плавом, на кузнечика, пойманного тут же у реки. Дело в том, что дети делали слишком резкие подсечки, и крупная салака, которая клевала без разбору, жируя весьма приличным косяком у самого берега, у них срывалась...