— Пошёл ты…
Царандой лениво постреливал по кишлаку. Ждали вертушки.
— Слышь, мазута!? Слабо, по мечети шарахнуть?
Командир танкового взвода качнул головой.
— А за выстрелы кто отписываться будет, Пушкин?
— Вот дурдом. Вертушки ждём, сколько их вылет стоит? А снаряды экономим.
— Скажи спасибо, что в полный рост не погнали, как в прошлый раз.
Из-за крайнего дувала тявкнул пулемёт.
— Низко взял, хрен мамин.
Два «крокодила» выползли из-за горушки. Дымы НУРСов потянулись к кишлаку. Застучала «Шилка». Дёрнулись танки.
— Царандой, вперед! Давай, давай гони архаровцев!!!
В спину била вонючая волна запаха отработанного дизельного топлива, пригоревшего машинного масла и пороховых газов.
В кишлаке было тихо. Душманы ушли в зелёнку. Десяток жителей кишлака сидели у входа в мечеть.
«Таблетка» чадила, запах палёного человеческого мяса и разлитых лекарств вызывал тошноту.
У кого-то не выдержали нервы. Кровь быстро впитывалась в пыль, становилась чёрной.
— Оружие нашёл?
— Есть какие-то винтовки…
— Побросай рядом с трупешниками,. Приедет спецуха. А мы им — вот оружие, вот трупы. Тем более палили твои «парчановцы».
— Они из «халька».
— Я что, замполит?
— Пилюлькиных жалко. Да– не повезло ребятам.
— «Ромашка», я «Тюльпан» — потерь среди личного состава нет…
***
ЗЫ: Царандой — милиция такая.
«Крокодил» — вертолёт такой.
«Парчан» и «Хальк» — были такие Партии.
«Таблетка» — была такая медицинская УАЗика.
«Пилюлькин» — доктор, фельдшер, медбрат, медсестра — СВЕТЛАЯ ИМ ПАМЯТЬ.
Для малолеток: «чеки» — это чеки Внешпосылторга СССР…Типа вашей зелени.
Комроты готовь…
Утром начальник штаба полка зачитал приказ. И я стал командиром роты.
У дверей офицерской общаги меня встретил капитан Ведякин.
— Ну?
И мы пошли. И купили. Водки. Много.
Начальник столовой дал задание повару — нажарить картошки. Два комвзвода оторвали доску с тыльной стороны склада НЗ и умыкнули тушёнку. Третий взводный притаранил в кульке «Букет Абхазии» — 5 копчёных рыбин. Из хозвзвода прислали редиску, лук и укроп. Библиотекарша дала газеты. Начальник вооружения принес бутыль спирта, в которой плавали какие-то корешки.
— Это стимулятор, — гордо заявил он. — Ведь будут девушки!
Банку с толстыми солёными огурцами, озираясь по сторонам, притащил особист.
— Жена прислала.
Доктор принёс салфетки и вилки.
Две телефонисточки сноровисто приготовили салатики. Библиотекарша постелила газетки на стол и эстетично всё расставила.
И понеслась пьянка-гулянка.
Меня хлопали по плечу.
— Ну, не страшно, что в роте «чурки» сплошные. А зато взводные — два литовца, супротив них фашисты просто дети. А третий комзвода, так вообще чуваш — ему рыбу присылают. Всегда есть, что к пиву погрызть. И старшина хороший. У него овчарка, а когда он выпьет, так идёт с ней в расположение роты и все там дышать боятся, так как зубы у песика острые, а пасть большая. Так как старшина выпивает часто, как мы, то за личный состав беспокоиться нечего.
Прапорщик Батышев смущённо улыбался и, довольный, рассказывал, что какого «чурку» ни спроси, то Устав знает, особенно Караульной службы, ну там, где: «Заслышав лай караульной собаки…»
Потом пели песни. Правда, пришёл дежурный по части и, выпив, попросил:
— Вы тут потише, а то командир волнуется.
Ведякин, завладев всеобщим вниманием, предложил сыграть в старую офицерскую игру «Медведь пришёл».
Все радостно согласились.
Суть игры в следующем:
Все выпивают, а по команде ведущего «Медведь пришёл» дружно лезут под стол. А при вопле «Медведь ушел!» все вылезают и выпивают. Ну, а потом ведущий кричит «Медведь пришел!» — и всё повторяется по новой. Выигрывает тот, кто сможет последним вылезти из-под стола. Проигравшие расплачиваются пивом поутру.
На мой наивный вопрос «А ведущий сможет что-то сказать в конце игры и кто увидит победителя?» Ведякин гордо ответил:
— Я всегда скажу! И увижу!
Утром был ледяной душ, кефир, порез от бритвы, залепленный кусочком газеты, одеколон «Шипр», построение…
***
Через некоторое время двое караульных из нового пополнения ушли с оружием в деревню Кукуёво и назюзюкались до посинения. Когда их нашли, то они лежали головами в сторону части, каждый из них прикрывал своим телом автомат. Настоящие бойцы!
Командир полка покачал головой, и меня направили учиться на высшие офицерские курсы «Выстрел».
Узнавший об этом Ведякин, проваливший вступительные экзамены в Академию, мрачно заметил:
— Везёт дуракам.
Сафаров
Сафаров был маленького роста. С русским языком у него были проблемы. Про таких говорили: «С гор за солью спустился, а тут военные…» Он скучал по дому, вспоминал свою чабанскую семью, любимого пса, вольный горный ветер. С трудом выучил «Обязанности часового». Очень ему понравилось, как один подполковник в карантине рассказывал, что если часовой задержит врага, который попытается проникнуть на охраняемый объект, то солдат получит отпуск на родину на целых десять дней! Лица его не запомнил, все гяуры одинаковы
на вид.
Подполковник Чекасин, невысокий, крепкого телосложения мужчина лелеял мечту — стать генералом. Ему очень хотелось приехать в свою деревню в папахе и брюках с лампасами. Зайти в школу, где учился, посмотреть на свою первую любовь, что нынче была замужем за пьяницей-трактористом. Подполковник был любителем внезапных проверок, разносов, закладов всех и вся. Цель оправдывала средства…
Зима выдалась суровая. Сильные ветры, температура падала до –30 С.
Склад ГСМ охранялся часовым с вышки, так лучше были видны все подходы. Мела позёмка, сильный ветер унёс табличку с надписью «Граница поста». Начкар искать её не стал. Дело житейское.
Ночью Чекасин вышел на ночной промысел. Оделся в гражданское, для прикола. Все его знали и боялись. Проверил дневальных, печати на оружейных комнатах, разогнал сержантов из сушилки. Сделал замечание дежурному по части, сказав что лицо у него, как у барбоса — мятое какое-то, а должно быть как с плаката «Не забудь защитить Родину!».
И двинулся проверять караул. Для начала решив посмотреть, как там «чурка» первогодок охраняет ГСМ.
На вопль часового Сафарова «Стой! Кто идёт?» Чекасин не ответил, а сделал пару-тройку шагов вперёд.
И рядовой Сафаров понял. Вот оно, счастье! Враг! Настоящий! Будет отпуск!
И радостно заорал:
— Стой! Моя стрелять будет!
Чекасин дёрнулся назад. Сафаров передёрнул затвор.
Подполковник замер, уловив чутким ухом клацканье затвора.
— Это я! Подполковник Чекасин!
— Твоя стоять! Я — отпуск!
–_Кнопку нажми, придурок! Твою… мать!..
— Кус!.. Мама не тронь!
Разводящий со сменой пришли через полчаса. Кнопка вызова дежурной смены не работала.
На следующее утро, глядя на толстые, красные и блестящие уши Чекасина, капитан Ведякин выдохнул:
— Вылитый Чебурашка!
Отпуск Сафарову не дали. Дослуживал он в хозвзводе, где упорно не подходил к свиньям, называя их Чебурашками. Дальнейшая судьба героев частично неизвестна. Фамилии настоящие.
Фактория
О. Куваеву
Свозить меня на факторию я клянчил давно. Мужики дымили едкими папиросками «Север», похлопывали меня по плечу, ответ был один:
— Чего там под ногами путаться. Да и оказии нет.
Я выклянчил. Внутри АН-2, на грязном полу лежали сети с пенопластовыми поплавками, ящики с патронами, тушенкой, мешки с мукой, принайтованные бочки с горючим. У меня на голове драная ушанка, сверху телогрейки натянут дождевик, старый, с прожжённой полой, брезентовые штаны, на ногах гордость — охотничьи
сапоги.
— Курить только в пилотской кабине, — предупреждает невыспавшийся бортмеханик. И мы летим.