Потом начался камнепад. Мелкие булыжники и здоровенные валуны катились по склону навстречу, но пока им удавалось кое-как уворачиваться. Потом пошел дождь. Ливень. Хляби небесные. Всемирный потоп был моросящим дождичком по сравнения с этими потоками, в которых было трудно дышать. В конце концов вода подхватила их и понесла вниз, к морю. Маркиза ударило о камень так, что камень треснул, и это было последним, что он смог разглядеть, зато разглядел отчетливо, как в замедленном кино.
Над морем ливня не было. Волны были, а ливня нет. Маркиз хорошо плавал, да и комбинезон помогал держаться на воде. Когда высокая волна подняла его на гребне, он увидел поодаль золотистую макушку Шарло, который плыл, как в бассейне, мерно размахивая руками, по направлению к Джемме. Маркиз крикнул, но его не услышали. Тогда он поплыл к ним. Плыть к берегу не хотелось, потому что там творилось черт знает что. Наверное, так было В НАЧАЛЕ. И была во всем этом – и в море, и в камнепаде, и в сумасшедших красках – какая-то несуразность. Треснувший камень не давал Маркизу покоя.
Сзади подплыл Дени, который вообще-то плавал далеко не лучшим образом, но тут держался молодцом. Маркиз попробовал воду. Она не была соленой, но плыть в ней было очень легко. Подозрительно легко. Особенно с двумя рюкзаками – один спереди, один сзади, как на Шарло.
– Странно, однако, – констатировал Шарло, когда Маркиз с ним поравнялся. Маркиз кивнул и, перестав грести, пошел на дно. Надолго его не хватило, и он вынырнул, отфыркиваясь, как морж. Остальные наблюдали за его экспериментами с осторожным любопытством. Буйные краски. Светящаяся вода. Падающие совсем рядом камни. Несоленая вода, в которой легко плыть. Ничего живого…
Вот тут он ошибся, потому что увидел над Джеммой зубастую пасть динозаврьих размеров, нечленораздельно завопил и бросился на помощь, даже не подумав, что помочь ничем не сможет.
Джемма нырнула в тот момент, когда пасть собралась откусить ей голову, а Шарло успел запихать в нее рюкзак. Рюкзак был проглочен. Они оцепенели, и вдруг Маркиза осенило.
– Мираж! – заорал он. – Это просто мираж!
Вынырнувшая Джемма вежливо спросила:
– Ты так думаешь?
Ответить он не успел, потому что пасть переместилась к нему и вознамерилась позавтракать его головой. Маркиз обмер от страха, но нырять не стал – и пасть, промахнувшись, клацнула зубами рядом и с шумным всплеском ушла под воду.
– Ты так думаешь? – повторила Джемма.
– Уверен! – отрезал Маркиз. – Голова есть, а где туловище? Почему она промазала? Почему ни один камень никого не задел? Почему мы не захлебнулись? Почему, наконец, я, падая с такой высоты, не свернул себе шею? Поверьте, что это мираж, экстрасенсы чертовы!
– Мираж? – задумчиво сказал Шарло, вяло пошевеливая руками. Дени нахмурился и стал совсем уж поход на блондинистый вариант Маркиза.
– Сложная галлюцинация, – произнес он. – Массовая галлюцинация. Ты хочешь, чтобы мы… Давайте, ребята!
Их лица неуловимо изменились. В темных глазах Джеммы появились золотые искры, серые глаза Шарля посветлели от напряжения, а глаза Дени стали совсем фиолетовыми. Происходило что-то, чего Маркиз никак не мог понять, но это что-то воспринималось остальными вполне естественно. Абсолютно нормально, как, например, умение Маркиза сворачивать-разворачивать пространство. Этого он ведь тоже не понимал: умел – и все. Так и они – умели то, чего и сами не понимали.
Ландшафт опять менялся. Он тускнел, бледнел, таял: сначала горы вдали исчезли, потом ликвидировалось море. Они стояли на зеленой траве с проплешинами желтых, серых и коричневых камней. Обрыв, с которого свалился Маркиз, был рядом, довольно высокий, шею можно свернуть, а можно и не свернуть. Из земли торчали толстые обломки корней. Метрах в пятистах действительно было море, нормального зеленоватого цвета. На его поверхности отсвечивали блики обоих солнц, так что зрелище было впечатляющее. В одну сторону тянулся ровный каменистый берег, в другой, далеко, в нескольких километрах, видны были какие-то строения. А неподалеку стояло сооружение вроде маяка или обелиска, в человеческий рост, не более метра в поперечнике. За ним валялись какие-то предметы неизвестного назначения. Шарло хулигански написал на обелиске фломастером «Здесь был Дон Карлос» на двух языках. В сторону строений не хотел идти даже он. Ему не понравилась встреча.