— Устал, бедняжка? Это тебе не по коврам да паркетам разгуливать! Пока!
Полтора Уха копнул пару раз асфальт передней лапой в знак презрения, скорчил рожу и пошёл прочь, задрав облезлый хвост. Обернулся и бросил на ходу:
— Как доберешься, позвони! Или тебе такси вызвать?
Он хихикнул и исчез в кустах, а Макс с ужасом понял, что потерялся. Ни одного знакомого запаха вокруг, неизвестные дома и люди! Оставалось только заскулить и спрятаться под скамейку. Там валялись фантики, обертки от мороженого, пакет из-под чипсов. Ничего съедобного, а есть так хотелось! От усталости лапы не держали – подгибались. Хвост поджался под брюхо и ничего посоветовать не мог.
На скамейке расселась компания подростков – хвастаться новыми телефонами. Их сменили две мамы с колясками. Потом какие-то старушки судачили о детях и внуках… Макс лежал на пыльном асфальте и пытался взять себя в лапы. Наконец решился и вылез наружу.
— Ой, девочки, гляньте, какой лапусик!
Никаких девочек вокруг не было видно, и Макс не сразу сообразил, что это старушка в темных очках обратилась к двум другим.
— Сбежал, наверно. Или потерялся. Ну, значит, я ей и говорю: «Не забывайтесь, милочка! Вы здесь няня, а я — бабушка!»
— А она что?
Макс побрёл прочь в быстро густеющих сумерках и оказался на улице, где все дома были маленькие, одноэтажные — таких он никогда не видел
— Эй, ты чё здесь шляешься?
Перед Максом стоял лохматый пёс немногим больше его и ухмылялся во всю пасть.
— Потерялся я, — угрюмо ответил Макс и почуял, что добром дело не кончится. Хвост был того же мнения: напрягся как стальной прут.
— Ах, бедняжка! Дома небось все глаза проглядели…
Лохматый толкнул Макса в плечо – так, что едва не сбил его на асфальт. Макс зарычал и оскалился.
— А чё так дерзко? – процедил задира.
Из-за угла появились ещё три пса, все куда крупнее. Они теснили Макса к забору. Оставалось только драться.
В подворотню изнутри с трудом просунулся черный нос. Поелозил немного, оценил обстановку и убрался обратно. Из-за ворот раздалось:
— Р-Р-Р-Р-ГАВ!!!
Сказано это было так, что стая мгновенно развернулась и бросилась прочь. У Лохматого задние лапы занесло на повороте, он едва не упал, но удержался и рванул так, что обогнал всех остальных.
Макс так устал и проголодался, что не поверил ушам, когда из-за ворот сказали:
— Ну, что стал? Заходи, гостем будешь!
Подворотня пришлась как раз по Максову росту в холке.
Хозяина толком рассмотреть не получилось. Он был так огромен, что в поле зрения не помещался. Хвост сам собой поджался под брюхо, но Макс собрал всю таксичью храбрость и вежливо обнюхался с незнакомцем. Нос говорил, что тот не молод, здоров, и что его недавно выкупали с шампунем от блох.
— Ты кто такой? Рассказывай!
— Я такс по имени Макс. Гулял и потерялся.
— Гулял? Везёт же некоторым. А я вот на цепи сижу. Алабай я. Зовут – Абрек. Сторожу здесь.
— Рад познакомиться.
— Да ладно тебе. Если потерялся, то радоваться или печалиться некогда: думать надо. А думать лучше всего после еды. Сейчас…
Абрек подошёл к вольеру, вытащил оттуда блестящую миску, где могло бы поместиться четверо таких, как Макс, и со страшным грохотом уронил её на асфальт.
— Оглохла она там, что ли?
«От такого и оглохнуть можно» — подумал Макс, но благоразумно промолчал.
Абрек перехватил миску поудобнее и подкинул её вверх. Грохот раздался такой, что у Макса заложило уши, а в соседнем дворе кто-то залился отчаянным лаем. В доме открылось окно, из него высунулась пожилая женщина и крикнула:
— Не шуми! Сейчас принесу!
— Ага, услышала… Пока не напомнишь, никто не пошевелится, — проворчал Абрек. – Сейчас ужинать будем. Только ты спрячься пока в вольере, а то Петровна как раскричится — еда в горло не полезет.
В вольере пахло взрослым псом и валялась кость, которую Макс даже и укусить толком не смог бы: так широко пасть не разинуть – челюсть вывихнется.
— Вылезай ужинать!
В миске была каша с мясными обрезками – ничего, вкусная.
— А теперь спать. Утро вечера мудренее, как Петровна говорит.
Макс так устал, что заснул мгновенно и спал без задних лап – до тех пор, пока его не потыкали в бок холодным мокрым носом.
— Подъём! Можешь вылезать, Петровна поесть принесла и ушла на работу. Я тебе оставил, доедай, а я пойду кость погрызу.
Доедать пришлось долго. Макс почувствовал, что стал похож на сардельку.