Человек – существо хрупкое, а женщина – существо слабое, но прочное, как чёрствый хлеб. Ах, эта ночь с 8 на 9 сентября две тысячи прошлого года. За день до снятия Юлечки с поста премьер-министра Коля-метростроевец жал поздно вечером мою хилую руку могучей дланью и говорил, захлёбываясь от пьяного энтузиазма, что повесил ксерокс моей разбитой морды у себя в бытовке в рамочке из-под инструкции по техники безопасности.
Начальники заходят, смотрят, и, ничего не говоря, уходят. Хотел повесить портрет Юлечки, но повесил всё же меня. Это, конечно, приятно, хотя и странно. Мой рейтинг, оказывается, выше, чем рейтинг Юлечки. Дворовой рейтинг.
Велик Штылвелд, не в обиду будет сказано, тоже хорош – когда выпьет. Требовал цветную фотографию моей разбитой рожи, дабы сканировать её и вставить в Интернет вместе с моими пьяными фразами. Сказал ему, что не желаю позориться на весь мир, мне вполне достаточно дворовой славы. А если очень хочется что-то куда-то вставить, пусть себе вставляет, предварительно отретушировав свой фейс.
Когда за семь принудительных гривен мне делали рентген черепа в Больничке скорой помощи (БСП), кровь капала с разбитого черепа на резиновую подстилку, но рентгенолог, привычный ко всему, внимания на это не обращал, а я – тем паче… Йода нет, полотенца нет, кран свёрнут… Та ещё больничка…
Из приёмного покоя сбежал, так и не дождавшись рентгенснимка. У них лечиться – себе дороже. Пусть лечатся сами. Все наши благие намерения шиты белыми нитками…
О ЛИТЕРАТУРЕ - Литература – это пустое... но жизнь ещё пустее. Пустельга какая-то, а не жизнь. Вот и приходятся заниматься литературщиной. Пишу, потому что некоторым это нравится. И главное – нравится мне. Первые полторы секунды. Любую фразу можно развернуть в роман. Но разворачивать не хочется. Хватит и обёртки... Чем глубже мысль, тем легче ей сесть на мель.
К чужой славе не примазываюсь. Своей некуда девать. Весь в дерьме. От голой истины остался лишь скелет. Ободрали как липку.
Пишу, не особо задумываясь о смысле написанного. Смысл сам найдет себя и наполнит себя собой. Рассказы писать лень. Обычно хватает сил лишь на одну-две фразы. Впрочем, мы с читателем квиты. У читателя хватает сил лишь на одну…
Все это малоинтересно. Но печатаю все подряд. Чтобы перечесть на том свете. Я давно уже не сатирик. Обычный бытописатель с одеревеневшими ногами… Творческое перевозбуждение проходит, а печаль остается. Но голова работает как часы с взрывным механизмом. Тикает и тикает...
Тираж моих дневников-черновиков, полных словесного мусора и сигаретного пепла – 6 экземпляров. Для немногочисленных пишущих друзей. Но одни из них личико воротят от этого мусора, а другие не воротят, но и не читают, а если читают, то с пятого на десятое.
И это естественно. У всех голова забита своим мусором и своими страданьями. До чужих сомнительных радостей дела нет. Да и где их взять. Эти радости?.. Всем нам за пятьдесят или около того. Время последних свершений! А все радости – это пыль на обочине текста.
Критики не любят читателей. А если и любят, то исключительно половой любовью. Если вам не нравятся мои мысли, заявляю официально, что никаких мыслей, а тем паче своих, у меня нет.
"Осенняя женщина свята и торжественна..." И ночью, и утром по радио ноют, воют… всё одно и тоже. Спасу нет! Одна надежда – Бахус или Аполлон вырвет у них сердца. Или яйца. Если уж петь так дискантом! Лебедь, рак и щука.. Какой кошмар! Свальный грех интеллекта. Хрипит и скрипит, как несмазанная телег. Телег в столице давно нет, а храпунчик – под боком.
"Жизнь Бекова…" Это нехорошая пословица, уголовная... Бедный Пеца эту пословицу очень не любил и умер в нежном возрасте. В 50! Лет двадцать назад лежал Пеца на лавке в полном отрубе. В роскошных шузах без шнурков. Пробегавшие мимо бомженята аккуратно скинули шузы в кулёчек и мгновенно испарялись. А Пеца продолжал дрыхнутъ, счастливый и пьяный. Мир праху твоему, дорогой! А нашим прахом пусть посыпают себе голову родственники. Все могло бы быть совсем по-другому. Но мы были бы не мы, а наши соседи.
Галактики взрываются и бесчисленные звезды испаряются. Но и без них достаточно света. В нашем дворовом клубе анонимных алкоголиков пир горой. У высокоразвитых животных нет ничего, кроме марихуаны и героина. А у нас есть всё – от водки до шмурдяка. Бутылки, бутылки, бутылки... Допились до того, что никто уже собственного имени не помнит. Аноним на анониме сидит и анонимом погоняет. Ну и что?.. пьяная дружба не ржавеет.
Опять расколол очки, двигаясь по кольцевой зигзагов от бровки к бровке и обнимая с размаху каждое встречное дерево. Понатыкали тополей на каждом шагу: не пройти, не проехать! Драган скачет на одной ножке и на двух костылях, поливает моё разбитое лицо минеральной водой из пластикового стакана из-под водки.
Толик настоящий друг. Смывает следы битв, поражений и побед. К сожалению, победа над самим собой от поражения ничем не отличается. В этой пьяной жизни вообще ничто ни от чего не отличается. Как, впрочем, и в трезвой... Геронтология – наука абстрактная, долголетие мне не грозит. Каждый запой может оказаться последним. Туда ему и дорога!