Однажды Ван Ваныч начал писать новую книгу... Но когда кончил, внезапно выяснилось, что никакая она не новая. И Ван Ваныч её сжёг, но Гоголем так и не стал... Зато с самим Гоголём столкнулся на Андреевском спуске... И распростёр ему навстречу объятия, но промахнулся и Гоголя так и не обнял. А полетел вверх тормашками по брусчатке с самого верха до самого низа... И всё это время недоумевал: “Куда же подевался этот матёрый Гоголь?!.”
А Гоголь сидел у него на закорках и дико гоготал, пока оба, и Ван Ваныч и Гоголь, не расшиблись всмятку... Яичница, в общем и целом, получилась хреновая — гоголь-моголь по-киевски...
С тех пор как встретит Ван Ваныч Гоголя хоть на Андреевском, а хоть и на Кловском спуске, так и переходит от греха подальше на другую сторону. Но зато сам начинает ходить гоголем...
А Гоголю что? Ему за Ван Ванычем теперь не поспеть. Укутается себе в Шинель и оставит очередной раз самого Ван Ваныча с Носом...
— Ах, Гоголь, Гоголь, — поминутно ощупывая свой собственный нос, сиротливо вздыхает Ван Ваныч. — Где ты, Вечный человек в Вечном городе?..
А вокруг ни звука, ни пука...
"Теперь, Виктор, несколько слов о моих собственных литературных регалиях... С 1992 г. Сам, а с 1998 г., тогда ещё с другом, а теперь уже и женой Ириной Диденко веду в Киеве Творческую Литературную Лабораторию САЛАМАНДРА, прежде “Воспарение”... За последние годы Киев окололитературный испустил из себя достойное литературное ядро — соразмерное и альтернативное Союзу писателей Орияны. Только за последний сезон в городе “сварилось” два крупных поэтических альманаха — “Юрьев день” издал Юрий Каплан, и “Дом с химерами” издал Леонид Финкельштейн. Заявлены, отслежены и помянуты ярчайшие киевские поэтические имена. Кроме этого издаётся альманах прозы и поэзии “Соты” издаёт Дмитрий Бураго, “Византийский ангел” издаёт Игорь Кручик, далее “Коллегиум” — Дмитрий Бураго, “Самватас” — Андрей Беличенко, “Ренессанс” — Виктор Шлапак, одиозная совковая, почти мразно-маразматическая “Радуга”, кроме этого ежегодно выходит до ста отдельных русскоязычных изданий за средства авторов. Такого подвижничества в Москве наверняка нет. Ибо этот самый наверняк хорошо обустроен, обогрет, жаждет и требует гонораров, тогда как Киев менее гонористо-гоноровый... Я же за публикации последних трёх лет в трех небедных киевских изданиях ни гроша не истребовал, ибо пошла у нас пошесть (московским термином — мода) не платить гонорары внештатным, пришлым со стороны авторам... Это стало особым киевским проклятием, вот и забирает вечнопохеренная киевская автура издательскую власть на себя, посылая при этом на хер всяческих трудяг-прощелыг от расхлябано-воровитого издательского пресса. Собственно, а зачем об этом пишу тебе так основательно и скрупулезно? Да потому что заело, заныло и не изжило себя... Всё время необходимо торить новые пути-дороженьки, хотя бы в той же провинциальной Москве, бабушенции самоварной, и держаться за руки, “чтоб не пропасть поодиночке”, как завещал нам Булат, чей автограф из своего в мой архив передал мне Ван Ваныч, дражайший наш... Нам просто необходимы прочнейшие полустанки дружбы. Полагаю, ничего каверзно-зазорного в том нет... Подумаешь, трафаретно-лафетные отношения. По крайней мере, это не пресловуто-совковое: “ты — мне, я — тебе”... Речь идёт о духовном равенстве, подвижничестве — и только. Во всём прочем протрёмся!.. Но лучше всё-таки вместе!.. Привет между супругами. И ещё... Киевлянки, Виктор, они разные... И киевляне их стоят..."