...Однажды у Петра Алексеевича прохудился левый башмак, и он подарил его Меньшикову. А правый не подарил. Пожалел... Так и ходит теперь Алексашка в одном ботинке...
А между тем золотая осень приказала долго жить... Все знакомые Ван Ванычу бомжи и в двух, и в одном ботинке, чунях, штиблетах, кроссовках, кедах и тапочках покинули опустевшие приусадебные участки и поселились до весны у Ленинградской площади. В парадных подъездах.
...Встретил вчера Ван Ваныча, то бишь Борисыча. Тот похудел, сгорбился, оброс щетиной. Попросил обмылок, чтобы побриться. Плащ приличный, но на рыбьем меху. Уже не греет... Но бодр Борисыч, бодр и весел, как птичка в проруби.
Стуча зубами и задыхаясь от возбуждения, сообщил радостную весть: в благотворительной столовке на “Вулкане” дают всем желающим в качестве довеска к бесплатной каше не полсосиски весенней, на две трети летней сосиски, а большую и совершенно зимнюю.
Одно плохо: приходится стоять в очереди не полчаса, как летом, а целых три. Пригласил постоять вместе. Ван Ваныч из деликатности отказался, ссылаясь на болезнь матери.
- Раз в год пожрать люблю, - сказал он, - но страшно не люблю очередей...
...Люблю Сына, но не верю в Бога-Отца. Хотя, какой же сын без отца? В мать — верю! А вот Люцифер и Ангелы Его оболганы зря людьми, делающими свой маленький бизнес на злобных суевериях толпы.
...Люблю алконавтов. Они не любят толпы, хоть и ходят толпами в бесплатную столовую на “Вулкан”.
Однажды и я посетил нашу местную церковную ресторацию. И продал душу дьяволу... Тому, оболганному... Или точнее — Господу! За тарелку чечевичной похлёбки.
...
Только чуток подъели, как Ван Ваныч открылся вдруг, бедолага, что однажды назначили его Отцом Нации. И обязали в девятимесячный срок погасить задолженность по алиментам... всей этой нации бомжей и бичей, алконавтов и сеятелей на Поле Чудес в Стране Дураков, где чего только не померещится...
Вот и померещилось Ван Ванычу , что он не Ван Ваныч, а Иван Грозный. Перекрестился трижды, но не помогло, — так и остался Грозным! Пришлось вызывать на ковёр Малюту Скуратова, поставить ракла, всыпать горячих, и назначить Генпрокурором.Тот внимательно перечел, перелопатил рукопись самого Ван Ваныча, и решительно произрек:
— Если это не рукопись, то я не Буратино.
Ах, если бы ещё знать какие у рукописи права?.. В огне не тонуть? В воде не гореть? До ветру не ходить?.. Хрен знать, да не скоро сказать.
Вот и прибило Ван Ваныча к Буратино, да так, что сам он, Ван Ваныч, чуть не стал деревянным. Он бы и стал, да имел бурную биографию...
Однажды, к примеру, играл Ван Ваныч с Буратино в шахматы. И выиграл Мальвинку и двух Барби... И тогда Ванька постиг, что никакие кафки ему не указ. Захлопнул книгу и пошёл на тараканьи бега. Поставил на себя и выиграл гривну.
Тут же и выигранная Мальвинка не удержалась и попросила у Ван Ваныча его друга. На полчаса. И он ей его дал, попросив друга быть другом и не сопротивляться. И тот согласился, а за это пригласил В. Ваныча к себе в гости на дачу.
Здесь уже и Ван Ваныч расстарался и поймал у друга в огороде козла. Но вскоре выяснилось, что это не козёл, а коза — такая себе белобрысая местечковая Барби. Одним словом, козлиха...
Пришлось извиниться и отпустить... И понял Ван Ваныч, что не в "щастьи" счастье. И плюнул на эту половую жизнь. Но опять промахнулся...
Как тут не заметить, что наши розовые слоны легко долетают до луны, пробивая бивнями надувное солнце и “восторгая извечным” селявок... Хоть за этим извечным и кроется матёрое авторское:
— Вот вам стило! Стилите сами! — редко кто начинает шкрябать, а ещё реже — стелить.
В основном шкрябаются за дверью в надежде проникнуть в тёплый полуподвальчик, хоть и без холста с очагом под лесенкой, но зато с постелью на ящиках из-под Оболонского пива.
Когда и я утрачу и голос, и стиль, от меня останется лишь скелет. Да и то не мой, а Ванькин. И что тогда ему Ваньку валять?..
Вот и Ван Ваныч однажды Ваньку свалял, да так Ванькой и помер. Но на похороны не пошёл. Вам надо — вы и ходите, и нечего тут Ван Ваныча не по-хорошему крыть!
А то однажды Ван Ваныча так долго поливали матом, что на его могилке вырос чертополох. Им и занюхивали фанфарики поминальные алконавты с селявками.
А поминать-то было чего...
В юности Ван Ваныч так страстно жаждал самореализации, что чуть не родил божественного младенца. Но ограничился тем, что родил себя.