А однажды Ваныч Ваныч всю ночь занимался умственным трудом. И с каждым часом становился всё духовнее и духовнее. И к утру окончательно озверел...
А утром одна юная поэтесса пришла к Ван Ванычу в гости и за полчаса прочла ему себя от корки до корки. А мякиш съела.
Но Ван Ваныч — не дурак, пустыми её корками да засушенными подкорками не долго давился, а взял и де-жавьюнулся, да так, что опять споткнулся на ровном месте и опять расшиб себе голову. И тогда он окончательно понял, что всё у него в жизни уже было и ничего нового не будет. Аминь!
Ха!.. Если бы только это за ним водилось, то вырос бы на могилке у Ван Ваныча мелкий сорняк, а не чертополох в целый ракитовый куст... Подивились бы алконавты с селявками и вздрогнули... По какой уж там — кто бы знал, и ну опять поминать...
И вспомнили... Как однажды Ван Ваныч убедился на собственном опыте, что жизнь после смерти есть, а водки — нет. И воскрес!
Тут уж все вместе ужрались, поскольку и помирал Ванька не густо, и воскресал Ван Ваныч не часто...
А то как-то забеседовались Ван Ваныч с Вить Витичем, и добеседовались до того, что глупость человеческая не знает границ, но и Ум тоже хорош: и он ни хрена толком не знает...
А как-то всё тот же Ван Ваныч долго раздумывал о том, что же гонит всех нас вслед за Голой истиной: похоть, голод, жажда прекрасного?..
Ум за Разум забрасывал, извилинами тряс-потрясывал, думал, думал, да так ничего путного не придумал. И погнал следом!..
Но подвернулась тут Ва Ванычу любовная оказия. И он ею воспользовался на все сто! А сдачу себе оставил. Потому, как решил: у света нет конца, а поэтому фаллосов больше чем звёзд...
Но тут встретил Ван Ваныч человека, чокнутого на половой почве. Затем встретил второго, третьего...
Чокнутых не переделать, звёзд на небе не сосчитать, и решил Ван Ваныч поменять почву. Но на новой почве что-то не сложилось, и купил себе Ван Ваныч мудрую книгу, и всю ночь читал-складывал её по складам, а она глупо хихикала и требовала ускорить процесс.
Но тем временем Ван Ваныч услышал плач. По невинно убиенным. И тоже заплакал. Но слёз не было, поскольку не было лука. А занюхивая головкой селявки слёз много не выжмешь...
(продолжение следует)
ЖИТЬ КАК ПИТЬ - ОПРОМЕТЬЮ…
Разве кто сейчас вспомнит, как однажды получил Ван Ваныч большие бабки, естественно, в гривнах, отчего и стал врагом трудового народа.
Трудовой народец бабок давно не видывал, и Ван Ваныч с этим сразу же согласился... Как и с тем, что пролетариату нет особой нужды одурманивать себя любовью. И перешёл сразу на шнапс.
Тут и окружили Ван Ваныча омоновцы и предложили сложить оружие. И Ван Ваныч сразу его сложил...
Но тут же заметил, что басни с моралью хороши лишь для тех, кто два слова с грехом пополам связать ещё может, а три — уже нет...
Здесь же и Ван Ваныч пожаловался, что никогда не мог толком понять женщин. А когда мог, — был слишком пьян и уже ни на что не способен…
А все из-за того, что в детстве Ван Ваныч был очень стыдлив. И очень стыдился этого факта, отчего окончательно впал в детство, и вспомнил, что раньше он, Ван Ваныч, никогда не страдал аноргазмией. Позже — тоже...
Но окрестные селявки его просто задрали. И тогда Ван Ваныч уклюкался до состояния Чебурека.
— Не в Чебуреках счастье! — заявил Чебурек, глядя на вилку. Вилку перед собою держал очевидный хмырь, слюняво обнимая свою селявку.
— Урою! — злобно пообещал В. Ванычу этот хмырь. Но Ван Ваныч с перепугу сам урыл эту урлу. Но потом очень сожалел о содеянном, потому что к нему банным листом приклеилась ничья вроде селявка.
И тогда Ван Ваныч поклялся ей, что он не суеверный, но верный, хоть и не этой селявке. Пся крэвь... Поскольку родился, ик!, в год зелёной собаки... со змеиным хвостом. Ничейная селявка “втислась в доверие” и Ван В. “растопырил ей душу”:
— Друзья у меня какие-то странные... Вечно упрекают в отсутствии присутствия. Но и я, конечно, хорош... Да! Хорош! И не скрываю этого.
...И побрёл печальный Ван В. по набережной Москвы-реки — и что он видит?.. Куда не плюнь — всюду Киев. Перепугался Ван Ваныч и перестал плевать. А что плевать на кровать, когда она из решетчатой тары из-под Оболонского пива?..
— Мудрая ненависть и есть святая любовь... — вступил в полемику с Ван Ванычем самоед Вить Витич, да только разве угонишься за легендарным героем?
Хоть землю рой, а не додумаешься до его дум-думных решений...
Вот задумал как-то Ван Ваныч вступить в Партию Ассенизаторов. Но вляпался по колено... И теперь всегда смотрит куда вступает, и потому уже не зовёт всех в Партию Здравого Смысла.
А какой смысл звать, если вляпаться по колено для иных — смысл жизни, а для других — просто политическое кредо?..