Не втянулся, — вернулся в Киев и женился. Понимаешь, это была ещё одна цель — создать практически из ничего семью, воспитать дочку... Не получилось до конца, но остались воспоминания, какой-то опыт, знания...
Было страстное желание переехать в Москву, которая мне была куда ближе и милей, чем Киев. И не было в этом карьеристских соображений, — просто была очевидная, и почти непостижимая, мечта (москвичи — это, как было, и осталось, — некий привилегированный клан, со своими воспоминаниями детства, которых у меня, например, быть не может).
Потом следующая цель — стать лучшим сценаристом в неигровом кино. Практически так и случилось...
Не буду утомлять тебя перечислением дальнейшего. Скажу лишь о сути. Эти жизнедеятельные и самостоятельные цели для меня окончились, но могут, как бы существовать и сами по себе.
Например, где-то в Киеве мыкается русский филолог Витя, другой мичманом служит на подводной лодке; третий продолжает быть примерным семьянином, обитающим на киевской Сталинке и думающим только о том, как заработать лишнюю копейку на содержание семьи. Четвёртый озабочен тем, чтобы его при очередном сокращении штатов не выперли из Останкино. Пятый из последних сил воюет за восстановление отечественной, союзмультфильмовской, мультипликации...
И вот где-то в конце этого списка вдруг медленно, но верно проявляется писатель Вить Витич, который пишет культурно- и исторически образовательные книги для спасения детских душ.
И эта цель, толком не достигнутая, начинает от меня, реального, сиюсекундного, уплывать, уходить в разряд тех, отдельных от меня, прожитых жизней.
Я не разочаровался, я хочу продолжать (в конце концов, это единственный верный источник литзаработков, относительно неплохих), но идёт некий процесс, выталкивающий меня прочь.
Как это происходит? (О, по-разному!) Я заболел, не пишется, издатели решили приостановить заказ рукописей, пока не издадут хотя бы часть предыдущих, а это, понятное дело, может затянуться навсегда…»
— Рекламная пауза!.. — заупрямился подуставший от академической монотонности московского соавтора неугомонный Ван Ваныч, и потребовал включить в постмодерный гипертекст совместного произведения “Рекламный ролик водки Миргородской”...
Компилятивный соавтор не стал возражать... Главный герой совместного романа прежде микшировал и не такое...И тогда выплыла таки рекламная пауза:
— Будь проще! — сказал Спиноза Сократу и хлопнул сто грамм.
Сократ хлопнул его по плечу и тоже хлопнул сто грамм.
Тут, откуда ни возьмись, налетела Клитемнестра и тоже хлопнула сто грамм.
Спиноза хлопнул её по плечу, а Сократ облапил и хлопнул по заду...
На радостях все вновь хлопнули по сто грамм.
Но тут Клитемнестра неожиданно родила.
Младенца торопливо нарекли Диогеном и засунули в кладку с солёными огурцами...
Все дружно хлопнули по сто грамм — во здравие! — и налили ещё.
Но собака Диоген чуть не испортил праздник: заверещал и помер. Все опечалились и хлопнули по сто грамм. За упокой!..
Но тут Клитемнестра опять родила...
Все похлопали орущего младенца по сморщенной попке, нарекли Гвидоном, торопливо запихали в бочок с селёдкой и хлопнули по сто грамм...
От сотрясения бочонок упал на бочок, покатился и хлопнулся с пирса в море... Все торопливо хлопнули по сто грамм и налили ещё.
Так выпьем же, друзья, за тех, кто в море! За тебя, Вить Витич. наш московский дружище! Вздрогнем, будьмо, чинь-чинь!..
«...Вот тут-то, раз я написал, во-первых, нужно обозначить и, во-вторых. Ты, конечно, Ван Ваныч, можешь пожелать почти чего угодно, и гарантировано получить желаемое.
Но! Начинаешь уже не хотеть ничего: например, тот же роман, даже если сочинять его будет интересно, то всё равно в этой стране он никому не понадобится — ни до, ни после кончины автора. Не принесёт он мне ни славы, ни денег, а совсем без того и другого жить невозможно.
Наверное, есть страны, где всё же можно с большим трудом преодолеть этот барьер, обрести имя, премии, но и тогда это останется лишь способом зарабатывания денег, бизнесом. Так к этому ли стремиться?
В-третьих, и, пожалуй, самых страшных... Я начинаю ощущать себя так, что если прожито уже много моих жизней, то и моё физическое существование должно было бы давным-давно и неоднократно прекратиться. Ну, если этого тогда не случилось, то, по крайней мере, это должно произойти в тот момент, когда я перестану желать чего-то нового.