– Не богохульствуй, чадо неумное… Нимб у меня не токмо +для кротости, но и для укорота быкивец огненный. Так отохмолоню, что по молекулам собирать себя будешь…
Но, видно, пиндык не предал словам Дежурного +нгела значения и продолжил:
– Эта песня за пять минут излечивает меня от бешенства, а соседи почему-то сразу уходят говорить в свою квартиру…
– От бешенства, говоришь? – не удержался Дежурный +нгел и резво сорвал со своей головы давно уже покосившийся светный нимб. Теперь это и точно это был всамделешний светный клинок джидая, которым на упреждения подобного нежелания слышать начальство небесное несчастное туманоидное образование пиндыка разлетелось на отдельные молекулы по всему Астроплану.
Дежурный +нгел теперь успокоился и нетрубно как-то, а почти по-товарищески произнес:
– Пусть теперь этот олух лет триста себя прособирает… А я подожду… – и он снова водворил свой свернутый в бублик нимб с перекосом прямо себе на бошку.
И тут вступил не на шутку перепуганный Проповедник Бесключный, и заблеял по канону предРайскому:
– Долго взбиралась душа неправедная на огромную гору светную. Теряя силы, веру, надежду, любовь. Падала с вершины, обдирая локти, сбивая в кровь коленки. Плакала. Нет. Выжимала себя, как мокрую губку, выкручивала, выдавливала из себя соленую воду и боль. Снова училась ощущать. Запахи. Звуки. Формы. Вспоминала желания. Двигаться. Разговаривать. Любить.
И была она похожа сейчас на китайский фонарик из тонкой рисовой бумаги, едва привязана незримою нитью к той жизни тонкой, которая оказалась прочной бечевкой, едва различимой в сумерках.
Ветер мотал её из стороны в сторону. Бумажные стенки гудели и похрустывали. Но не рвались. Ибо у этой души заблудшей оставалась Вера, и она придерживала душу своею белой рукой. Зажигая в душе крохотный спасительный огонек. Не давая ему погаснуть. Аминь!
– Вот так дела, – резюмировал Ван Ваныч. – Пиндыка за возражение власти небесной разнесло вдребезги, мы и те в драбадан зельем духовным, А на Земле, как вспомню, мне помирать, а моя дурка как раз из запоя вышла. Вышла на кухню и спрашивает:
– Сейчас утро или ночь?
– Посмотри в окно!
Посмотрела и спрашивает:
– Сейчас воскресенье или среда?
Плюнул ВАн Ваныч в сердцах в кухонное ведро, но не попал. И пошёл спать.
Послеобеденный сон это единственный фундамент нашего хилого здоровья. Вот и проснулся… Уже в вечном сне. Жить вечно – бесчеловечно…
Дежурный +нгел после того, как разнес на молекулы не любезного ему туманоидное существо пындыка-непослушанца, решил и себе слово сказать:
– Обычно моя пронзительная, тонкая любовь становится все ярче, превращаясь из комариного писка в оглушительный звон. И уже тогда я люблю тебя до боли в висках и желаю от каждого подопечного ответной любви до ломоты в теле.
Впрочем, уже не в теле, а в обрамлении туманоидном. К тому же я желаю нашей уже комплексной эманации огромного ирреального счастья. Гигантского, безумного счастья, которого нам не прокормить без ответной к нему взаимности, и которое сожрет когда-нибудь нас обоих... И замечу вам, что счастье, это не тупое голое информирование типа:
• Убитая курица говорила на хинди
• Суп из головы отца сварила девочка-гот
• Ночные бабочки вывели из строя амурскую ГРЭС
• Роспотребнадзор предлагает ввести сиесту
Затем Дежурный +нгел опять хлебнул бражки небесной и внезапно пригорюнился:
– Вот и там у себя на Земле все гонитесь за деньгами… А у меня с ними ассоциируются только командировки. Бывало, пошлет высшее начальство в земную командировку, а я не при деньгах… А всё почему? Потому что числа им не ведаю, и толку в них не вижу.
Я совершенно не умею считать деньги и моментально их трачу. Это прямо болезнь, бороться бесполезно, тем более что по Божественному провидению у меня силы воли нет, и я вообще ни с чем не волен бороться, а посему я токмо стараюсь к этому временно приспособиться….
Как только у меня на руках появляется какая-то вменяемая сумма наличностью, я либо несусь в обменник – валюту все-таки сложнее потратить, либо спешу кому-нибудь хоть сколько-нибудь одолжить.
Да-да-да, я наверное, единственный человек, который любит, когда у него занимают деньги! Это самый верный способ их сохранить! И всегда так получается, что когда у меня в очередной раз все заканчивается, обязательно объявляется кто-нибудь с застенчивым взглядом, и очень скроооомненько так - "я тут тебе денежку должееен был... вот, перевели, наконец,… спасииииибо..."