— Вечер добрый, молодежь, — пробасил директор и кивнул.
Все разом затихли, воцарилась неловкая пауза. Затем тут и там послышались «здравствуйте», «добрый вечер»…
— Да вы проходите, Аркадий Валерьяныч, — засуетился Димка позади и протиснулся между гостем и дверным косяком. — Присаживайтесь, сейчас принесу тарелку.
Аркадий Валерьяныч неторопливо прошел, отодвинул стул и сел за стол.
Димка вылетел в коридор и через минуту появился с чистой тарелкой и вилкой, поставил перед директором.
Руководитель поблагодарил его, и неторопливо, в присущей ему бесстрастной манере, принялся накладывать себе еду. От выпивки он наотрез отказался, и налил себе лишь апельсиновый сок.
Мало по малу разговоры возобновились, но атмосфера явно улетучилась с появлением Валерьяныча. А директор неспешно ужинал, время от времени поглядывая на ребят.
— Как дела, Сереж? — кивнул он мне, жуя ветчину. Взгляд у него был странный, подозрительный.
— Нормально, — ответил я. Валерьяныч часто закивал и принялся за оливье.
Рядом, не находя себе места, суетился Димка. Он даже пить не решался в присутствии начальства.
Выглядел шеф и правда инородно. Но вел себя совершенно спокойно, его ситуация ничуть не стесняла.
Он покушал, вытер салфеткой губы, затем взял стакан с соком, поднялся и навис над Брагиным. Тот смотрел на директора как на палача, занесшего над ним топор.
— Дима, — зычно сказал руководитель. — Знаю, ты меня не ждал и не звал. — Димка стоял красный как свекла, на лбу блестела испарина. — Но хочу сказать, что порой в жизни случаются неожиданные и, на первый взгляд, неудобные ситуации. — Валерьяныч замолчал, чуть улыбнулся и добавил: — Как сейчас. — Димка выдавил глупую улыбку. — Поэтому, хочу тебе пожелать всегда сохранять оптимизм и веру в лучшее. Что бы ни случилось. Крепкого тебе здоровья, Дима, и счастья.
Они неловко чокнулись. Аркадий Валерьяныч отпил немного сока, отставил стакан и развел руками.
— Ну что ж, спасибо за ужин, — сказал он и обвел нас взглядом. — Пора и честь знать. Отдыхайте, молодежь. Он на секунду задержал на мне фирменный подозрительный взгляд. Мы вяло, но вежливо, с ним попрощались.
Затем шеф развернулся и вышел в коридор. Димка — следом.
Когда замки входной двери щелкнули и к нам вернулся Брагин, будто с креста снятый, все уставились на него.
— Что это было? — спросила одна из девчонок на диване.
— Валерьяныч, — мрачно сказал Димка. Он нервно прошел к столу, взял чистый стакан и зашарил взглядом в поисках пива.
Я подошел, взял бутылку и свинтил колпачок. Димка тут же сунул мне стаканчик.
— Налей, Серый. — Руки его мелко дрожали. — А то, блин, адреналином все бухло вымыло.
— Да ладно, — успокоил я его. — Нормально Валерьяныч себя вел. Зашел, поздравил, да и ушел.
Димка шумно выдохнул, залпом выпил пиво, и требовательно тряхнул пустой стакан.
— Блин, — он плюхнулся на стул. — Как он это делает? Вроде и человек, а вроде говорящая статуя. Стоишь рядом, места не находишь, потом обливаешься.
— Расслабься, — я хлопнул его по спине и налил немного себе. — Нормально ж все.
— Ну да. — Димка как-то приободрился и глотнул пивка. — Точняк, норм.
Меж тем, торжество набирало обороты и где-то около одиннадцати приблизилось к своей кульминации. Тот самый момент, когда количество спиртного в организме сглаживает здравый смысл до детской простоты, а на первое место выходят эмоции. Начинаются пьяные танцы, парни подкатывают к девочкам, кто-то орет под музыку, на кухне начинаются откровенные разговоры и признания. Истина в вине, как говорится.
Я тоже порядком захмелел, но пускаться в пляс и признаваться в любви сотрудницам не торопился. Напиваться в дым желания не было. А вот Димку развезло изрядно. Одно время он носился по квартире довольный и пьяный, понемногу со всеми общался. А потом как-то вовсе исчез с радаров. В гостевой, на кухне и балконе его не было. Может, дрых где-то в одной из комнат или зажимался с подружкой. А может, колдовал над унитазом.
Я вышел покурить на балкон и полюбоваться ночным городом. Внизу синим пятном светился фонтан, чуть поодаль монументально и смиренно стояла церковь Рождества Христова, освещенная со всех сторон городскими огнями. По Набережной и Владимирском шумели автомобили. А вдалеке, на полотне ночи, горел радужный контур пешеходного моста. Черное глянцевитое зеркало Днепра под звездным небом чуть колыхалось под легким ветерком, ловило скупые блики света.