— Без.
Она поставила передо мной чашку. Я благодарно кивнул, осторожно отхлебнул немного, вдохнул густой, горьковатый дым. Класс.
— А ты? — спросил я запоздало.
— Я уже чай попила, спасибо. Если ты не возражаешь, опять-таки. — И снова улыбка.
Ну и я тоже улыбнулся.
Будто ничего и не было вчера.
Мы сидели вот так, попутно о чем-то переговариваясь и обмениваясь многозначительными взглядами. Когда я допил кофе, Тоня вымыла мою чашку, вытерла руки и сказала:
— Пойду уже.
— Да, конечно, — я поднялся с табуретки, как солдат по команде.
Тоня бодренько прошла в прихожую, обулась, сняла с вешалки сумочку и набросила на плече.
Ну вот. Этот неловкий момент.
Она подошла ко мне, ласково обняла и поцеловала в щеку.
— Спасибо тебе, Сережа. За вчерашний день, за слова, за откровенность. За все. Мой лучший день рождения.
— Да-а… обращайтесь, звоните… всегда готовы вам помочь, — нашелся я и растерянно почесал затылок.
Она взяла меня за руку, нежные пальчики скользнули по моей грубой ладони. Будто прощально. Я отпер двери.
— Пока, Сереж, — мягко сказала Тоня и взглянула мне в глаза.
— Пока, Тонь, — ответил я.
Она вышла, и я закрыл двери. Прошел на кухню, полную солнца. Постоял так некоторое время, словно впитывая остатки случившегося. На душе было легко и светло. Странно.
Я пошарил по карманам, нашел измятую пачку сигарет, взял спички у вымытой плиты, и вышел на балкон.
Меня встретило чистое синее небо над Киевом, шум тысяч спешивших по делам машин, пыльный дворик.
Хороший сегодня будет день. Точно хороший.
Шеф
Как нетрудно догадаться, встречи с Тоней сошли на нет. Оно и понятно. Наша маленькая история прошла точку кульминации, и тут же резко ушла в финал. Мы виделись еще пару раз, перебросились парой слов и теплых взглядов. Мы остались друзьями, сохранили тепло в душах, а это, наверное, куда важнее постели.
Лето стремительно мчалось вперед, уже наступил август. Ночи становились длиннее, дышали прохладой. День шел на убыль. В воздухе, в окружающем, появилась та едва уловимая нота скорой осени.
На работе дела шли более-менее ровно. Аркадий Валерьяныч поостыл. Нет, порой я ловил его подозрительные взгляды, но больше он не донимал странным вопросами и конспирологическими разговорами. До одного августовского утра.
Восьмое августа, суббота. На тумбочке мелко задребезжал мобильник. Я нехотя разлепил веки, отметив, что за окном еще серо. Вытянул руку из-под покрывала, нащупал телефон и взглянул на экран. Звонил шеф. На часах — четыре тридцать два утра. Серьезно? Звонить в законный выходной и в такую рань? Я смотрел на вибрирующий гаджет и надпись «Валерьяныч» на экране. Если звонит, может, что-то важное. Я вздохнул и нехотя снял трубку.
— Алло?..
— Кравченко! — гаркнуло в трубке. — Быстро одевайся и выходи, я тебя жду!
— Аркадий Валерьяныч, вы на часы смотрели? — я набрался смелости огрызнуться.
— Смотрели! — рыкнул директор. — Давай бегом, дело срочное! Я в машине у подъезда. Все, жду.
В трубке послышались короткие гудки.
Ну что за человек…
Я отбросил покрывало, спустил ноги на холодный ламинат, посидел так, приходя в себя. Затем поднялся и подошел к окну, отвел занавеску. У подъезда действительно стоял белый внедорожник шефа. Не померещилось. А жаль.
Я снял со спинки стула джинсы, надел, натянул носки, затем набросил домашнюю кенгурушку, обулся и вышел из квартиры.
Пустой двор был полон желтоватого густого сумрака. Холодный влажный воздух пробирал. И ни души.
Я протопал к белому «Мицубиси-Паджеро», дернул за ручку и влез на сидение у водительского, захлопнул дверь.
Шеф был одет в камуфляж. На голове — кепка в тон форме. Куда он так экипировался?
— Здрасьте, — вяло бросил я и недовольно глянул на него.
— Забор покрасьте, — ответил шеф, выпятил массивный подбородок и криво улыбнулся. Шутка, мол, ага. — Привет, — снизошел Валерьяныч. — Извини, что разбудил, но дело срочное, — повторил он и повернул ключ зажигания. Машина вздрогнула, по салону разлился мягкий гул двигателя. Вспыхнули фары, разогнав густую серую пелену впереди. Внедорожник двинулся с места. Щелкнули замки дверей.
— Куда мы едем? — спросил я.
— Пристегнись, — процедил директор, выворачивая из двора на проезжую часть. Я раздраженно пристегнулся.
— Так куда едем? — повторил я настойчивей.
— На рыбалку, — отрезал Валерьяныч, тупо глядя на дорогу и вцепившись массивными ручищами в руль.
— На рыбалку?! — опешил я.