Валерьяныч коротко кивнул.
— Ну да. Удочки там разные, наживки, поплавки, рыба, знаешь?
— Аркадий Валерьяныч, — начал я, отмечая, как за окном стремительно мелькают дома. — Вы меня извините, но это уже перебор и не смешно.
— А кто смеется? — он на секунду отвел взгляд от дороги и с прищуром взглянул на меня.
— В том-то и дело! — вспылил я. — Можно же было предупредить! Что за дела?
— Ну ты не кипятись, — сказал он мягко, и качнул головой. — Рыбалка — это же вещь. Меня вот батя никогда не предупреждал. Растолкает с утра, ни свет ни заря, — и на речку. Если бы ты знал, как я ждал этих дней… А потом институт, учеба, академия, служба, бизнес, а-а… — он махнул рукой. — Никуда и не выберешься. Между прочим, первый раз в этом году еду рыбачить.
— Рад за вас, — я развел руками. — Но, елки-палки, можно же предупредить!
— Ладно тебе, — подобрел он. — Будет, что вспомнить. Я, между прочим, не абы кому предложил. Тебя позвал.
— Спасибо, горжусь, — буркнул я и сел, сложив руки на груди.
За окном летел городской пейзаж. Машина резво неслась по пустым улицам. Но Валерьяныч послушно останавливался на светофорах и выжидал зеленый свет.
Больше мы не заговаривали. Прошло, наверное, с полчаса, когда мы выехали за черту города. Дорога основательно испортилась, то и дело приходилось сбрасывать скорость, вокруг потянулись луга да крохотные деревеньки, укутанные пологом тумана. Тут и там мутно проблескивали блюдца прудиков и озер. На востоке, впереди, небо стремительно светлело.
И я невольно успокоился. Шум дороги под колесами, зеленые луга, поля желтоголовых подсолнухов, ждавших солнца, мелкие речушки-змейки, бежавшие в подлесок у косых домов. Я и забыл каково это. Город заглушил то давнее, детское чувство распахнутого настежь неба, трепет ожидания зари, сладковатый привкус росистого утреннего воздуха.
В общем-то, Валерьяныч был в чем-то прав. Дело это хорошее. Но предупредить можно было.
Мы скатились на грунтовую дорогу и, покачиваясь на кочках и ухабах, неторопливо петляли к парующему впереди большому озеру. Огненная краюха солнца показалась над горизонтом. Туман налился охрой и золотом, и словно отяжелев, толстым одеялом волочился по земле.
Озеро вблизи оказалось еще шире и длинней, чем издалека. Берега густо поросли серебристой осокой и камышом. Тут и там над берегом высились ветвистые ивы. Пару раз над лугом пролетали журавли.
Мы добрались до водоема, и по извилистой накатанной колее двинулись вдоль берега.
— Тут место одно хорошее есть. Чистое, просторное, — заговорил Валерьяныч, крутя баранку. Машина исправно проходила все неровности и ямы. — Караси берут под кило.
Я молчал. Смотрел на великолепие вокруг и молчал.
Наконец, мы выбрались на действительно просторное место с пологим подходом к берегу. Тут можно и машину поставить, и у чистого от тростника берега снасти забросить. Валерьяныч выехал на поросший низкой травой участок, остановился.
— Все, приехали, — кивнул директор, заглушил двигатель и вышел из машины. Я отстегнулся и тоже выбрался наружу.
Валерьяныч, довольный как ребенок, стоял, уперев руки в бока, глядел по сторонам и улыбался. Искренне так улыбался.
Он глубоко втянул ноздрями влажный воздух, с наслаждением выдохнул и живенько двинулся к корме джипа. Открыл багажник и принялся выгружать удочки, спиннинги, подсаки, множество коробочек, и еще невесть чего.
— Ты на что рыбачить будешь? Удочка, спиннинг? — спросил он, громыхая чем-то в багажнике.
— Без разницы, — глухо ответил я и обернулся к водоему.
От озера ощутимо тянуло влагой. Было зябко. Над спокойной, гладкой поверхностью поднимался пар. Кое-где сбрасывалась рыба, оставляя после себя круги на воде. Сладко пахло медуницей, мокрой, росистой землей и озерной водой.
На песчаном берегу, расчищенном от тростника по обе стороны, имелась небольшая вымостка. В воде, чуть поодаль от зарослей осоки и камыша, торчали рогачи из ивовых прутиков. Место тут явно обловленное.
Аркадий Валерьяныч перенес часть снастей ближе к берегу, а затем взялся раскладывать удочки и спиннинги.
— На, — он протянул мне только что настроенное пятиметровое удилище. Я нехотя взял рыболовный снаряд, кисло посмотрел на директора.
— Там черви и опарыш, — он ткнул пальцем в несколько коробочек у груды снастей. — Еще есть перловка и мастырка, прикормка. Короче, ни в чем себе не отказывай.
Он вытер руки о штаны, присел на корточки, открыл одну из коробок, выудил оттуда червя и принялся наживлять. Затем подошел к берегу, аккуратно забросил снасть под тростник, поставил на рогач, и пошел налаживать вторую удочку.