Когда эта группа образуется в 1960 году, она объединяет с десяток психиатров[228], к которым после четвертой встречи в ноябре 1961 года присоединяется Гваттари, а еще некоторое время спустя – психиатры из Ла Борд: Жан-Клод Полак, Рене Бидо и Николь Гийе. Она проработает до 1965 года, даты основания Институционального психотерапевтического общества (SPI). Цель Рабочей группы – «говорить об институциональной психотерапии за пределами самих медицинских учреждений»[229].
У группы вошло в привычку собираться дважды в год на выходные, каждый раз в другой гостинице, для коллективного размышления. Секретарь Ури, Бриветт Бюканан, стенографирует все дискуссии. Группа ставит перед собой задачу сформулировать особенности того круга психиатров, который принимает ряд постулатов своей дисциплины и потому не может быть причислен к каким-либо течениям антипсихиатрии[230].
Эти психиатры определяют таким образом теоретическое и практическое поле, которое получит название «институциональная психотерапия». Один из его главных принципов: психических больных можно помещать только в те лечебные учреждения, которые отрефлексировали свой способ функционирования. Второй принцип: лечение психоза не может проводиться на основе якобы прямого доступа к сугубо индивидуальной патологии в отрыве от социального. Такая схема сводит лечение к интеракции между двумя индивидами: больным и врачом, тогда как в институциональной психотерапии лечение идет путем изобретения новых социальных связей и сцепок. Идеи, разработанные в начале 1960-х годов, стали продолжением сартровской концепции субъекта, который должен преодолеть свое отчуждение, чтобы выпустить собственную свободу. Таким образом, GTPSI выдвигает идею создания группы-субъекта и разрушения групп подчинения, «которым закон навязывается извне, в отличие от других групп, которые хотят учредить себя сами, приняв внутренний закон»[231].
Первые выступления Гваттари в рамках Рабочей группы (где он едва ли не единственный не-психиатр) кажутся умеренными и вполне традиционными, но очень скоро он отвоевывает себе важное место, и они становятся длинными и развернутыми, выходят за рамки чисто психиатрических референций, затрагивая другие области и общество в целом. В деятельности группы «заметно сообщничество Ури и Феликса, их привычка к совместному обсуждению и оперированию общими понятиями порой застает других участников врасплох. Споры демонстрируют, как на Ури и на Феликса внезапно находит очень стимулирующий драйв и как живо, забавно, агрессивно или же оборонительно на это реагируют другие участники»[232]. Этот дуэт будет находиться в самом сердце жизни группы, и по доброй привычке они молчаливо поделят между собой роли: Ури как признанный психиатр будет использовать реплики Гваттари, чтобы оживить заседания группы, вывести разговор за рамки привычных категорий, его «дикие» гипотезы проверяются на других участниках, после чего Ури возвращает выдвинутые предложения в рамки возможного.
Гваттари видит в деятельности GTPSI повод для объединения своих различных политических и психоаналитических увлечений: «У Феликса очень „лабордианские“ рассуждения, это видно по манере выражаться, быстроте реакции и интерпелляции, многочисленным отсылкам к организационному опыту клиники, раздражению из-за царящей вокруг осторожности и по их содержанию, пока еще слишком сильно заимствованному у Лакана и структурной лингвистики»[233]. Теоретическая работа GTPSI в первой половине 1960-х годов действительно все еще несет на себе сильный отпечаток структуралистского интеллектуального климата, который отдает лингвистике роль самой передовой науки. Практика, которую они предлагают, опирается на идеи Фердинанда де Соссюра, Романа Якобсона и Николая Трубецкого. Так, стремление различать людей по институциональным ролям и функциям идет не только от Сартра, но носит структуралистский характер и предполагает перенос на психиатрию принципов фонологического анализа языка.
Как раз тогда психиатр Клод Понсен выдвигает в Сент-Альбане понятие «ситуэмы» (situème), в котором совмещаются отношения внутри института и отношения между фонемами. Выступление Ури на GTPSI в июне 1960 года призвано показать, что лечебница Ла Борд структурирована как комбинация фонем, он следует за Лаканом, который как раз в это время заявил, что бессознательное структурировано как язык. Ури различает в клинике Ла Борд разные означающие и выделяет некоторые сочленения, например, те, что связывают внутри клиники прачечную и инсулиновую службу, пребывающие в столь сильном симбиозе, что рискуют отделиться от остальной клиники и обособиться: «Для обозначения этого была специальная игра слов: „линжистика“»[234], от слова linge (белье). «Им говорили: „Вы не в прачечной работаете, вы занимаетесь линжистикой, и при этом вы и в самом деле ничуть не меньше занимаетесь стиркой“»[235]. Между тем эти структуралистские выражения не подразумевают полного и безоговорочного признания господствующей на тот момент в социальных науках парадигмы[236]. Институциональная психиатрия разделяет это повальное увлечение гуманитарных наук, но при этом несколько дистанцируется от господствующей структуралистской ориентации. Она не собирается распространять понятие той структуры, которая разворачивается независимо от субъекта и утверждается за его счет.
228
Ядро группы составляют Франсуа Тоскейес, Жан Ури, Роже Жанти, Орас Торрубиа, Жан Аим, Элен Шено, Филипп Кешлен, Робер Мийон, Морис Пайо, Ив Расин, Жан Колмен, Мишель Бодри; к этой исходной группе присоединится множество других психиатров: Жизела Панков, Жан-Клод Полак, Дениз Ротберг, Николь Гийе (сведения получены от Оливье Априля).
231
Félix Guattari, «Introduction à la psychothérapie institutionnelle» (1962-63),
235
Феликс Гваттари, «Сетка», доклад, представленный на собрании стажеров, январь 1987 года, IMEC.
236
См.: François Dosse,