Это пространственное сближение с родителями свидетельствует об огромной привязанности Гваттари к матери. Да, публично он заявляет, что семья не имеет смысла, и смеется над Арлетт, приглашающей в Дюизон своих родителей. Однако, когда его мать умирает в Ла Борд в 1969 году, «он начал повторять: „Я – сирота“»[267].
Доказательство от Лакана
Ритм жизни в Ла Борд также определяется семинарами Жака Лакана. Как шутливо писал Жан Ури, по средам Ла Борд была еще мертвее, чем по воскресеньям. Почему? Это всё Лакан. В этот день проходят семинары мэтра: «В такое время персонал и деньги утекали из Ла Борд. То наплыв из-за Феликса, то утечка из-за Лакана…»[268] Как уже упоминалось, первый контакт между Ури и Тоскейесом был связан с текстом Лакана. Для Ури это было такое потрясение, что он бросил свои вялые попытки заняться биологией и решил обратиться к психиатрии, чтобы вскоре очутиться в Сент-Альбане: «Тоскейес заставлял интернов проходить тест: давал им почитать диссертацию Лакана и через месяц спрашивал, что они о ней думают»[269]. Ури жадно читает все тексты Лакана, решает регулярно посещать его семинар и пойти к нему в анализ, что непросто: Лозер слишком далеко от Парижа. Но когда он устраивается в Ла Борд, его мечта наконец сбывается. Распорядок дня в клинике начинает сильно зависеть от знаменитых парижских семинаров, ни один из которых, ни в больнице Святой Анны, ни позднее, на улице Ульм, Ури и руководство клиники не пропускают. Ури все подробно записывает, и его заметки затем разбираются на собраниях GTPSI.
Ури становится интересным партнером для Лакана, поскольку он связан со знаменитой психиатрической клиникой, сам авангардист и может стать источником вдохновения и обеспечить клиническое применение лакановского подхода к лечению психозов. По сути дела, вся медицинская команда Ла Борд проходит через кушетку Лакана: «Каждый раз, как в Ла Борд приезжал новый человек, ему первым делом говорили, что он должен пойти в анализ, само собой разумеется, к Лакану. Людей даже заставляли уйти от их аналитика, чтобы пойти к Лакану»[270]. Весь подход Ури к психозам отмечен влиянием Лакана, хотя он выступает не в качестве ученика, а скорее как его альтер эго, часто вступая с мэтром в дискуссии, когда привозит его на машине в Париж из его деревенского дома в Гитранкуре: «Мое уважение к этому человеку было абсолютным. Мое мнение не изменилось. Для меня это абсолютный коэффициент стабильности»[271].
От многих инструкторов в Ла Борд потребовали, чтобы они пошли в анализ к Лакану, если хотят остаться работать в Ла Борд. Таким образом, каждую неделю на кушетку к Лакану отправлялся из клиники почти целый вагон сотрудников. Гваттари всегда считал, что именно анализ у Лакана позволил ему сформулировать его субъективный опыт. Однако длительность сеанса сильно варьируется, иногда это полчаса, но чаще всего – три-четыре минуты, два-три сеанса в течение одного дня, перемежаемые нескончаемыми часами ожидания в приемной. Иногда Лакан продлевает сеанс, если финансы позволяют – в машине, когда Гваттари везет его домой на улицу Лилль после семинара: «Это входит в анализ», – говорит Лакан[272].
Гваттари участвует в создании Парижской школы фрейдизма в 1964 году: связанный с ней с самого начала, именно он предложит опубликовать одно «письмо», чтобы избавить Школу от склонности к сектантскому замыканию в себе. Пока Гваттари, которого Лакан воспринимает в качестве блестящего молодого интеллектуала, надеется стать главным собеседником парижского гуру, он с ужасом наблюдает за подъемом маоистского течения, сложившегося вокруг Жак-Алена Миллера. Идет жестокая конкуренция.
В 1969 году перед тем, как окончательно порвать с Гваттари, Лакан устраивает ему еще один фокус, который ему уже знаком. Гваттари написал для него важный текст, выполняющий роль стратегического ответа на господствующую структуралистскую парадигму – «Машина и структура», который первоначально предполагалось представить в Парижской школе фрейдизма. В этом тексте Гваттари использует категории, взятые из вышедшей в 1968 году книги Жиля Делёза «Различие и повторение», которая станет основой их первых споров и дальнейшего сотрудничества. Ролан Барт очень высоко оценил эту статью Гваттари и попросил разрешения опубликовать ее в Communications. Гваттари рассказал об этом Лакану во время сеанса, и тот пришел в негодование: как это так? Почему не в собственном журнале Лакана Scilicet? Лакан призывает своего пациента определиться, на чьей он стороне. Гваттари вынужден подчиниться его требованию и попросить Барта не публиковать статью. Но Лакан вовсе не выполняет обещания и не публикует текст, который в итоге выйдет в журнале Жан-Пьера Файя Change в 1972 году.