Делёз сразу же находит особый стиль преподавания, он в легком тоне говорит о конкретных проблемах жизни подростков, спорте, флирте, животных, чтобы затем быстро подняться к вершинам рефлексии, опираясь на классических авторов философской традиции. В этот первый год он больше всего рассказывает своим ученикам о Спинозе, но Бергсон тоже занимает в его преподавании важное место. После уроков Мишель Марье часто провожает своего учителя до дома. Делёз настаивает на том, чтобы тот продолжил изучать философию. Но Марье признается, что хочет стать священником-рабочим: «Он отреагировал очень резко, я причинил ему боль. Его мышление было не антиклерикальным, но аклерикальным»[369]. Мишель Марье действительно пойдет по этому пути, два года проработает на заводе, но затем папская булла, осудившая практику священников-рабочих, лишит его выбора. Тогда он с запозданием последует совету Делёза и в 1954 году поступит в Сорбонну, чтобы стать сначала урбанистом, а затем антропологом.
Еще один ученик Делёза в лицее Амьена, Клод Лемуан, станет позднее директором телеканала FR3. Он вспоминает, как Делёз преподавал ему философию в 1951–1952 учебном году, сыгравшем решающую роль в его карьере: «Он сразу же передал нам потребность в философии»[370]. Судьба Лемуана, сына адвоката из провинциальной буржуазии, была предрешена заранее: он примет отцовскую практику, как только отец уйдет на покой. «Делёз сказал мне: „Этого нельзя допустить!“»[371] Он просит Лемуана устроить ему встречу с отцом, тот нехотя соглашается встретиться и в итоге дает себя уговорить: его сын будет учиться философии в Париже. Клод Лемуан получит 19 баллов по философии на экзамене на бакалавра, и Делёз пошлет ему поздравления по пневмопочте. Это исключительное внимание к судьбе учеников, проявивших интерес и способности к философии, не ограничивается временем учебы. Переехав в Париж, Клод Лемуан чувствует себя несколько потерянным. Делёз предлагает ему поселиться у его матери на улице Добиньи, если у того нет другого пристанища. Лемуан поступает в предподготовительный класс в лицей Людовика Великого и изучает философию в Сорбонне. Не желая становиться преподавателем, к большому неудовольствию своего учителя, он уходит в журналистику, вступив в Генеральное общество прессы. Однако, чтобы отметить ту важную роль, которую сыграл для него Делёз и философия, Лемуан и его жена в знак любви и признательности назовут своего старшего сына Жилем, а дочь – Софией, что вместе дает «Жильсофию».
В 1952 году Делёз назначен в лицей Орлеана, где будет преподавать до 1955 года. Свой подготовительный курс он обычно начинал с какой-нибудь байки, которой придавал правдоподобный вид. В поезде из Парижа с ним всегда приключались истории, а больше всего происшествий бывало в шаттле, курсировавшем между Орлеанским вокзалом и вокзалом Обре (поездка длилась меньше десяти минут), он быстро стал средоточием злоключений вроде того, которое пересказал его ученик Ален Роже:
У меня украли чемодан. Перепутали. Ужасная путаница в шаттле в Обре. Я открываю свой чемодан в отеле, и что же я вижу? Colgate, Palmolive и все такое. Коммерческий представитель. Я его помню, он очень торопился, такой полноватый мужчина. Скорее всего бельгиец. Все они такие огромные, живут в маленьких домиках. И как, по-вашему, я буду вести занятия с зубными пастами и гелями для бритья? А с другой стороны, представьте себе, как этот толстый господин открывает чемодан перед клиентами. Что он им покажет? «Критику чистого разума» и мой курс о трансцендентальном. Такое не продашь. Он потеряет свой хлеб, мне от этого очень больно. Но все же я попытаюсь провести занятие[372].
После этой преамбулы занятия могут начинаться. Делёз достает из кармана листы бумаги, очень медленно их разворачивает и потом все время держит в руке, ни разу в них не заглянув. Он создает впечатление импровизации, но известно (мы к этому еще вернемся), как тщательно он готовился к занятиям. Создавая иллюзию того, что он находится на одном уровне со слушателями, что он не готов и что его застали врасплох, Делёз делает вид, что вопросы, которые он громко повторяет, приводят его в замешательство: «Трансцендентальное. Что это такое? Кант хорошо сказал, что это условие возможности. Но зачем называть его трансцендентальным? Даже не знаю, представления не имею». Однако тема постепенно проясняется, вырисовываются контуры проблемы, внутренние связи: «Он действовал путем повторения под разными углами, производил что-то вроде спирального бурения» [373]. Как и в Амьене, на курсе в Орлеане Делёз больше всего говорит о Спинозе: «Он три или четыре месяца комментировал начало „Этики“»[374]. Но кроме этого, уже тогда он отводит не последнее место психоанализу и даже Лакану, прочтя курс «Противоположность Лагаш/Лакан»».
372
Alain Roger, «Gilles Deleuze et l’amitié», dans Yannick Beaubatie (sous la dir.),