3. В ПОСЛАНИЯХ ПАВЛА.
Далее, Петра мы встречаем также в посланиях апостола Павла, при чем он фигурирует здесь под арамейским[25] именем Кифы, означающим — «камень» (скала): в первом послании к коринфянам, 3, 22; 9, б; 15, 5. В послании к галатам, 2, 9, он вместе с Иаковом и Иоанном оказывается в числе «столпов» иерусалимской первообщины; к нему то наведывается (там же, 1, 18) Павел, возвращаясь из Аравии в Иерусалим три года спустя после своего обращения в христианство[26]. Прежде же всего он вступает в более близкое общение с Павлом, когда четырнадцать лет спустя, после первой встречи, между апостолами возникает разногласие по вопросу о миссионерской деятельности и это разногласие приводит к ожесточенным спорам, которые затем улаживаются на уже не раз упомянутом апостольском соборе в Иерусалиме. На основании достигнутого здесь соглашения Петр, по свид. послания к галатам, не колеблется сидеть за одним столом с христианами из язычников в Антиохии. Однако, когда в Антиохию приходят приверженцы зелота Иакова, Петр сторонится христиан из язычников из боязни подвергнуться порицанию со стороны пришедших, а тем самым он сбивает с толку других, даже спутника Павла в его проповеднической деятельности — Варнаву, советуя им не есть за одним; столом с христианами из язычников. За это Павел обвиняет Петра в лицемерии и при всех бросает по его адресу горькие слова укоризны за его ненадежность и непостоянство (посл, к гал. 2, 11 сл.).
Послание к галатам считается самым древним документом, говорящим нам об апостоле Петре, так как оно, якобы, является древнейшим посланием Павла и было написано в конце сороковых или начале пятидесятых годов первого века. Это — «самое подлинное из подлинных», — чистосердечно уверяют нас теологи (богословы). Однако, все это — весьма сомнительно. Послание к галатам написано; явно, для прославления апостола Павла, а именно, с специальною целью показать его самостоятельность, оригинальность и независимость от Иерусалимской общины. Оно направлено против Деяний апостолов или, по крайней мере, против лежащего в их основе источника, в котором шла речь о Петре и в котором последний всячески восхвалялся, — направлено с определенной целью — поставить Павла выше Петра. Этим объясняются повышенный тон в начале послания, его ругань, его раздраженные выпады по адресу противников и их заверений. Его автор хочет уверить нас в том, что он свое евангелие — благовестие — получил непосредственно от самого Иисуса христа чрез божественное откровение, а не чрез посредство людей — рассказы поклонников Иисуса в Дамаске или Иерусалиме, как это рисуют Деяния. Здесь находит свое объяснение в высшей степени невероятный факт, что, будто бы, Павел сразу же после своего обращения отправился не в Иерусалим, где он мог бы узнать всякие подробности об Иисусе, а исчез на три года в Аравию и при своем возвращении в Иерусалим ни с кем не виделся из апостолов, кроме Петра и Иакова — «брата господня» (посл. к гал., 1, 19). Деяния представили дело так, что, будто бы, иерусалимская первообщина потребовала к себе на суд Павла и Варнаву для того, чтобы они дали объяснения по поводу своей проповеднической деятельности среди необрезанных язычников (Деяния, 15, 1 сл.). Наоборот, послание к галатам рисует дело так, что Павел, будто бы, на основании бывшего ему откровения, сам, по своей воле, отправляется в Иерусалим, по собственному своему желанию защищает свое дело и одерживает там блестящую победу над своими противниками, при чем послание отрицает, чтобы тамошние «столпы», а именно: Петр, Иаков и Иоанн, могли хоть что-нибудь предписать или приказать Павлу. Деяния выставили Петра тем, кто, будто бы, первым начал проповедь среди язычников, и он, якобы, на апостольском соборе хвастается этой проповедью. За то Павел в послании к галатам, имея в виду пребывание Петра в Антиохии, порицает и бичует этого великого апостола за его нерешительное и бесхарактерное поведение в вопросе о застольном общении с язычниками, — поведение, которое, кажется, тем более странным, что ведь сам Иисус, — говорят, — ел за одним столом с мытарями (сборщиками податей из язычников) и грешниками, и Петр мог бы сослаться на это. Весь этот вымысел — неудачен и, скорее, — злостен, чем вероятен. Вместе с тем он направлен также против истории о сотнике Корнилии в Деяниях, по словам которой, Петр через божественное откровение получил разрешение на подобное поведение, т. е. на общение с язычниками.
Противоположность сама бросается в глаза, а все, без исключения, утверждения послания к галатам таковы, что они вряд ли могли в указываемый момент вылиться из под пера самого апостола Павла. Обратите внимание, также на странное соглашение, которое, по словам послания, было достигнуто на апостольском соборе и согласно которому Павел должен был проповедовать евангелие язычникам, остальные апостолы — иудеям, — как будто подобное разделение можно было бы провести на самом деле; и Павел, — говорят, — в большинстве случаев выступал со своей проповедью в синагогах перед слушателями из иудеев! Те, кто только желает видеть, согласятся с нами, что в данном случае мы имеем дело с весьма поздней стряпней школы или направления, которое клялось именем Павла, подобно тому, как другие клялись именем Петра, и которое употребляло всяческие усилия превознести, расхвалить своего. любимого апостола, представить его самым выдающимся, — при чем все это делалось совершенно независимо от исторической истины, которую древние христиане, как видится, вообще ни во что не ставили. Ведь и Деяния, рисуя нам картину обращения Павла, дают только основанный на ветхом завете вымысел, а не историю, хотя вымысел все же более походит на дело, чем грубое, заметное с первого же взгляда, измышление послания к галатам. Посему, оба они, возможно, были написаны только тогда, когда действительных свидетелей событий уже не было больше в живых, т. е. в первой четверти второго века, а, быть может, даже только около средины этого века. Оба они, желая изобразить события из жизни своих героев, по-видимому, не в состоянии обойтись без простого вымысла. Впрочем, — как с этим все согласны, — Деяния в их дошедшем до нас виде являются произведением очень позднего времени. Поэтому, лежащий в основе их источник, трактовавший о деяниях Петра, должен был возникнуть немного раньше. А если теологи по-прежнему не видят здесь никакой проблемы или вопроса, если они послание к галатам все еще считают древнейшим и подлинным произведением апостола Павла и превозносят его как единственный и основной документ древнейшего христианства, — эту столь неудачную стряпню из послания к римлянам и обоих посланий к коринфянам, каковая без них остается совершенно непонятной, а более всего должна была бы быть непонятной для той общины, к которой, якобы, была направлена, — то обо всем этом не стоит больше и спорить. Голландские теологи уже данным-давно разглядели настоящую историческую ценность или, вернее, негодность этого «Павлова послания», к ним примкнул швейцарец Штек со своим сочинением «Послание к галатам, исследованное со стороны его подлинности».
25
Во времена предполагаемой жизни Иисуса евреи в Палестине и соседних странах говорили (если оставить в стороне латинский и греческий) не на (древне) еврейском языке, языке ветхого завета, а на так наз., «арамейском». Последний был ветвью того северо-семитского основного языка, к которому принадлежали ассиро-вавилонский язык Востока и ханаанские, включая еврейский, — Запада. В евангелиях встречаются арамеизмы, т. е. арамейские слова, выражения, напр., «авва — отче!»; Об этом, как и историю вопроса об языке Иисуса, см. А. Швейцер, — назв. Соч., стр. 260 сл. П.
26
Послания Павла в западноевропейской науке и отчасти у нас считаются самыми древними из всех новозаветных произведений, но вопрос о подлинности их до сих пор еще не решен. Ряд ученых, ранее — Бруно Бауэр, (1809 — 1882 г.), потом некоторые из голландцев, ныне — англичанин Уайттэкер, — считает все послания неподлинными. Большая же часть современных ученых признает подлинными послания: к римлянам, оба к коринфянам, к галатам, к филиписеям, к Филимону и первое к солунянам, — особенно, первые четыре. Относительно посланий — второго к солунянам, к эфесянам и к колоссянам — мнения расходятся.
Послания к Тимофею и Титу отбрасываются почти всеми, а послание к евреям — всеми.
См. хотя бы: С. Жебелев — «Апостол Павел и его послания», 1922. П.