Это доверие уменьшается еще более, когда оказывается, что и следующие слова о Петре, как о «камне» церкви, находят свое объяснение в совершенно иных основания, чем в каком-то историческом воспоминании. К тому же, об этих словах ничего не знают ни Марк, первоевангелист, якобы, бывший толмачом-переводником Петра, его ближайшим доверенным лицом, ни Лука, ни Иоанн. Слово «церковь» (ekklesia), каковое по сему случаю влагает в уста Иисусу Матфей не встречается ни в каком другом евангелии, а выражения «моя церковь» нет даже во всем новом завете. Быть может, первое мы находим у Павла, где, в первом Послании к коринфянам, 3, 11, сам Христос. выставляется в качестве единственного основания, на котором должно быть воздвигнуто или построено здание общины, как «божие строение» (ср. также посл, к эфессянам, 2, 20 сл.). Далее, мог ли Иисус, принимая во внимание имя Симона — Петр, каковое, по словам Матфея, он дал своему ученику по данному случаю, — мог ли Иисус этого Симона провозгласить «камнем» или «скалою» церкви? А что ученик получил это имя только теперь, это противоречит не только показаниям Марка (3, 16), Луки (6, 14) и Иоанна (1, 42), — оно не согласуется даже с сообщениями самого Матфея, 10, 2, согласно которым, Симон называется Петром уже при перечислении учеников. Простая игра слов с именем Петра и словом «Петра — petra», т. е. «камень» или «скала», дала евангелисту повод высказаться о «камне церкви». У Павла он нашел для Симона имя Кифы, в послании же к римлянам (9,33), прочел намек или указание на слова Исайи, 8, 14, о «скале соблазна» и «камне преткновения», который полагается господом на Сионе и о который споткнутся жители Иерусалима. При этом, он вспомнил об общине Христа, а все это навело его на мысль показать, что эта община будет построена на «камне — Петре».
Однако, Петр евангелий меньше всего имеет общего с этим «камнем» или «скалой», так как его характер и образ, — если только вообще можно говорить о таковом при поблекшем и стершемся изображении евангелий, — слишком резко колеблется между отважностью и робостью, между быстрой решимостью и жалким слабоволием: этот апостол пред лицом угрожающей учителю опасности и несмотря на просьбу последнего бодрствовать в Гефсиманском саду спит; больше того, делается прямо-таки виновным в неверности, трижды отрекшись от своего учителя в самый критический момент его жизни. Что Иисус, якобы, из числа всех учеников выдвинул на первое место как-раз Петра, больше того, назначил ему руководящую роль в будущей общине, все это набрасывает тень на личности остальных учеников. А что, будто бы, Иисус сделал это потому, что из них Петр первый признал его Христом, — все это при прочем «тупоумии» (Фолькмар) этого ученика столь невероятно, что на опровержение этого не стоит тратить и слов.