И никакой принц тебя уже не спасет. Тогда вот и понимаешь, что без посторонней помощи теперь никак не выжить.
Не всем удается эту помощь получить. А тем, кому все же повезет, предстоит настоящая борьба. Ты будешь бороться не только за свою жизнь, а за все свое естество – за себя самого, того, кем ты был, прежде чем стать рабом этой дряни. За свою память, за те годы, которые прожил раньше, за детство, живущее еще где-то в тебе самом, просто за саму возможность дышать – пить этот воздух мелкими глотками, как воду, и жить. Бороться с этой гадостью очень больно и порой невыносимо трудно, но выбора у тебя уже нет. И ты борешься, цепляешься за свой мир ногтями и зубами. А иначе просто нельзя. А иначе зачем все это тогда вообще?
Слышать сердце. Михаил
Каждого человека жизнь вразумляет по-разному. Кто-то поймет, задумается. Может, что и в себе изменить попытается, а другие дальше бегут, не замечают. До тех пор пока сами, словно тараканы с кухонного стола, в пропасть не попадают, как говаривал булгаковский генерал Хлудов. Я и сам так же бежал. Долго бежал. Пока не стукнулся лбом о стену реальности, которую до того просто старался не замечать. Это я сейчас себя по-другому не мыслю, а раньше все заработать побольше хотел – то на квартиру, то на машину, то еще на что. Бизнес. В этом весь смысл и был, остальное на потом откладывал. Но жизнь иначе решила.
Сказал бы мне кто в той, прошлой моей жизни, что я волонтером в Центр для наркозависимых пойду, я бы ему в лицо рассмеялся. Весь такой крутой был, на понтах – модные тачки, модные шмотки, модные тусовки. Даже когда родители в автокатастрофе погибли, это меня не вразумило. Погоревал, поплакал и вновь на свой старый круг вернулся.
Из близких тогда у меня лишь брат младший остался. Это я так его сам называл, а на самом деле старше я был всего-то на пять минут. Близнецы мы были. Хотя и не сказать, что уж очень походили друг на друга. С самого детства и внешне, и по поведению – во всем разные. Павел, он всегда тихий, задумчивый какой-то был, мечтатель. А я драчун, задира, вечно со свежими ссадинами и царапинами да с новыми дырками на штанах и рубашках. Хотел всегда и во всем оставаться первым. Защищал его от пацанов дворовых, как же иначе. Постепенно и привык быть по жизни для него старшим братом. Да и он не возражал никогда.
Вот так и получалось, что после смерти родителей одни мы друг у друга остались. В то время я это, конечно, умом знал, но понимать начал уже гораздо позже. Справили мы поминки, и я вернулся в Москву к своему успешному бизнесу. А Павел остался в нашем маленьком провинциальном городке. Как там и что пошло не так, теперь я уже наверняка никогда не узнаю. Вот только надломила его гибель родителей, и он от этого, судя по всему, так и не оправился. А я как-то все это проглядел, не заметил, ну или не захотел заметить, ведь у меня в то время была целая куча таких неотложных и, как казалось, столь важных дел. Ну а он промолчал. Как обычно. Он ведь всегда был молчуном и тихоней. А потом уже все как-то само закрутилось.
Мне тогда из клиники позвонили, что передоз у него. Спасибо, соседка заметила, что дверь открытой была, да скорую вызвала. Едва откачали. Сказать, что это случилось для меня неожиданно, значит, ничего не сказать – как обухом по голове огрели. Чтобы мой Пашка и колоться начал – да ни в жизни, это просто невозможно! Я, конечно, все дела бросил, сел в машину, и по газам.
Захожу в палату – лежит весь бледный как смерть под капельницей. Мой Пашка. Но какой-то и не мой, словно подменили.
В глазах что-то засело такое странное, незнакомое. То ли безразличие, то ли тоска.
Он там весь курс в местном наркологическом отделении отлежал. А я остался в родительской квартире и почти каждый день к нему приходил. Говорили о многом. Все вроде бы постепенно налаживалось. Когда Павла выписали, я еще недельку в нашем городке прожил. А потом он как-то раз и говорит: «Чего ты здесь со мной как нянька сидишь? Своих дел, небось, полно. Все уже в порядке, правда. Да и вообще это по глупости случайно произошло. Ну какой я наркоман? Так, попробовал разок. А теперь навсегда желание отшибло. Веришь?» Ну я и поверил. Дождался, когда брат на работу выйдет, и укатил себе спокойно в Москву.
…Теперь позвонила уже соседка, баба Нина, та самая, что в прошлый раз скорую вызвала. Я перед отъездом ей номер телефона свой оставил. Рассказала, что видела брата чуть тепленьким с какими-то оборванцами и что дома он уже пару дней не появлялся. Набрал сразу же Павла – мобильник отключен, домашний не отвечает. Пришлось все бросать и в спешном порядке выезжать на место.