Внезапно Бантинг обернулся и, заметив жену, встал. Опуская на стол газету, он спросил:
— Ну, Эллен, кто это был?
Он чувствовал себя пристыженным, поскольку должен был сам открыть дверь и переговорить с посетителем.
Жена вскинула руку, и на стол, звякнув, упали десять соверенов.
— Смотри! — Голос миссис Бантинг прерывался и дрожал. — Смотри сюда, Бантинг!
Бантинг смотрел на кучку монет, но взгляд его был хмур и насторожен.
Наконец в его неповоротливом уме возникла мысль, что жена минуту назад совершила сделку с торговцем мебелью и за всю замечательную обстановку в верхних комнатах не получила ничего, кроме этих десяти фунтов. Это было бы началом их конца. Не далее как вчера Эллен едко напомнила ему о том, что мебель со второго этажа обошлась им в семнадцать фунтов девять шиллингов — причем ни за один предмет они не заплатили лишнего. А теперь пришлось спустить ее за каких-то десять фунтов.
Но у него не повернулся язык упрекнуть жену.
Он смотрел на нее молча, и, обнаружив в его взгляде недовольство и упрек, миссис Бантинг поняла, о чем он подумал.
— У нас поселился новый жилец! — воскликнула она. — И… Бантинг! Это джентльмен с головы до пят! Он сам мне предложил аванс за четыре недели — по две гинеи за неделю.
— Не может быть!
Бантинг бегом обогнул стол, и супруги встали рядом, зачарованно созерцая кучку золотых.
— Но здесь десять соверенов, — встрепенулся муж.
— Да, джентльмен поручил мне завтра кое-что для него купить. Ох, Бантинг, он так хорошо со мной говорил; я чувствовала… чувствовала… — Отойдя на шаг, миссис Бантинг села, накинула на лицо свой черный передник и разразилась слезами.
Бантинг робко похлопал ее по спине.
— Эллен! — начал он, глубоко тронутый ее волнением. — Эллен! Ну, ну, дорогая, не надо так переживать…
— Да, да, — рыдала она. — Конечно… Я знаю, что я дурочка. Но мне уже начинало казаться, что нам больше никогда не посчастливится!
Она рассказала мужу, — вернее, попыталась рассказать — что представляет собой жилец. Красноречием миссис Бантинг не отличалась, но одно Бантинг понял из ее слов достаточно ясно. А именно, что мистер Слут человек эксцентрический, как часто бывает с умными людьми…то есть, он совершенно безобиден… и ему нужно потакать.
— Он говорит, что много услуг ему не потребуется, — сказала она наконец, утирая глаза, — но я же вижу, что ему нужен хороший присмотр, бедняжке.
Не успела она умолкнуть, как в доме послышались непривычные звуки: громкий звон колокольчика. Это жилец в верхней гостиной вновь и вновь тянул за шнурок.
Бантинг взглянул на жену просительно.
— Думаю, Эллен, лучше будет пойти мне? — Ему очень хотелось взглянуть на нового жильца. Да и, честно говоря, он успел соскучиться по работе.
— Хорошо, — кивнула она, — поднимись ты! Не заставляй его ждать! Интересно, что ему понадобилось? Я сказала, что дам знать, когда будет готов ужин.
Через минуту Бантинг вернулся. По его лицу блуждала странная улыбка.
— Как ты думаешь, что он сказал? — спросил Бантинг таинственным шепотом. И, не дожидаясь отклика, продолжил: — Просил одолжить ему Библию!
— Не вижу в этом ничего особенного, — поспешно отозвалась жена. — Может быть, ему нездоровится. Пойду отнесу.
Со столика между окнами миссис Бантинг взяла большую Библию, которую получила в качестве свадебного подарка от некой замужней дамы, дочери одной из своих прежних хозяек.
— Он сказал, что нарочно подниматься не нужно. Подождет до ужина. — Бантинг добавил: — Эллен! Он какой-то чудной… Не похож ни на одного джентльмена из тех, кого я знаю.
— Он джентльмен. — В голосе миссис Бантинг прозвучала сердитая нотка.
— Ну да, конечно же. — Но в глазах Бантинга по-прежнему читалось сомнение. — Я спросил, не нужно ли разложить его одежду. Но, Эллен, он сказал, что у него не одежды!
— Больше нет. — Эллен поспешно вступилась за жильца. — У него потерялся багаж. Такой человек — легкая добыча для любого мошенника.
— Да, это сразу заметно, — согласился Бантинг.
Ненадолго воцарилось молчание. Миссис Бантинг составила для мужа на клочке бумаги список покупок. Закончив, она протянула ему бумагу и соверен.
— Не задерживайся, — попросила она, — я немного проголодалась. — А я пока позабочусь об ужине для мистера Слута. Он пожелал только стакан молока и пару яиц. К счастью, мне всегда попадаются свежие яйца!
— Слют, — произнес Бантинг, глядя на нее. — Странная фамилия. Как она точно произносится: С-л-ю-т?
— Да нет же, С-л-у-т.
— Вот как. — Бантинг проговорил это с сомнением.
— Он сказал: переставьте буквы в слове "стул" и получите мою фамилию, — улыбнулась миссис Бантинг.
У двери Бантинг обернулся.
— Теперь мы сможем вернуть молодому Чандлеру часть долга. Это замечательно.
Жена кивнула, не в силах выразить словами свою радость.
Потом супруги взялись за дело: Бантинг вышел на туманную и сырую улицу, а его жена спустилась в холодную кухню.
Вскоре поднос с ужином для жильца был готов. Еда была разложена красиво и аккуратно. Миссис Бантинг знала, как прислуживать джентльмену.
Поднимаясь по кухонной лестнице, хозяйка внезапно вспомнила, что мистер Слут просил принести ему Библию. Оставив поднос в холле, она поспешила в гостиную за Библией. В холле она задумалась, не лучше ли будет сходить наверх еще раз. Но нет, она решила, что управится в один прием. Зажав под мышкой большую и тяжелую книгу, она медленно стала подниматься с подносом по лестнице.
Наверху ее подстерегала неожиданность. Когда хозяйка открыла дверь, поднос едва не выскользнул у нее уз рук. Библия же с тяжелым стуком упала на пол.
Новый жилец повернул лицом к стене все ее гравюры с ранневикторианскими красавицами, вставленные в нарядные рамки, — гравюры, которыми миссис Бантинг так гордилась!
Она была настолько ошеломлена, что на мгновение лишилась дара речи. Поставив поднос на стол, она наклонилась и подняла Библию. Ей было не по себе, оттого что Библия упала на пол — хорошо еще, что поднос уцелел.
Мистер Слут встал.
— Я… я взял на себя смелость кое-что переустроить по собственному вкусу, — произнес он неловко. — Видите ли, миссис… э… Бантинг, когда я здесь сидел, мне казалось, что глаза с портретов за мной следят. Это было очень неприятное чувство, даже мороз подирал по коже.
Хозяйка принялась расстилать небольшую скатерть, размером приблизительно в полстола. На слова жильца миссис Бантинг не дала ответа по простой причине: она не знала, что сказать.
Ее молчание явственно расстроило мистера Слута. Выдержав достаточно длительную паузу, он заговорил снова.
— Мне больше нравятся голые стены, миссис Бантинг — В его голосе замечалось некоторое волнение. — Собственно говоря, я долгое время жил как раз среди голых стен и привык.
Хозяйка наконец отозвалась, и ее тон, размеренный и ласковый, пролил бальзам на душу жильца.
— Вполне понимаю вас, сэр. Когда вернется Бантинг, он отнесет картины вниз. У нас достаточно места, где их повесить.
— Спасибо… Большое вам спасибо.
Судя по всему, мистер Слут испытывал огромное облегчение.
— Вы, кажется, просили одолжить вам Библию, сэр? Вот она.
Несколько секунд мистер Слут созерцал ее, словно бы в недоумении, а потом, встряхнувшись, сказал:
— Да, да. Это всем книгам книга. В ней всегда найдешь что-нибудь подходящее при любом состоянии души… и тела тоже…
— Вы совершенно правы, сэр. — Оставив на столе скромный, но очень аппетитный ужин, миссис Бантинг вышла и тихо закрыла за собой дверь.
Вместо того, чтобы прибрать в кухне, она отправилась прямо в гостиную и стала ждать Бантинга. Ей пришло на ум приятное воспоминание, случай из далекой юности — тех дней, когда она звалась Эллен Грин и состояла на службе у очень милой старой леди.
У хозяйки был любимый племянник: жизнерадостный молодой джентльмен, который учился в Париже рисовать животных. И однажды утром этот мистер Алджернон — такое несколько необычное имя носил племянник — имел нахальство повернуть лицом к стене шесть красивых гравированных репродукций с картин знаменитого мистера Ландсира!