Прошло уже почти два месяца после Галиного ухода. Однажды вечером Наталья и Степан после ужина сидели рядом на диване и смотрели телевизор, когда отворилась дверь и вошла Галя. Поздоровавшись, она, ни к кому не обращаясь, сказала:
— Зашла забрать свою одежду. И с этими словами прошла в комнату.
Спустя некоторое время, побледневшая Наталья последовала за ней. Галя стояла посреди комнаты понуро опустивши голову, подошла к ней, обняла ее за шею и поцеловала в голову, затем положила руки ей на плечи и прошептала:
— Бедный мой ребенок! За что тебе все это?
Галя зарыдала, прижавшись щекой к Натальиной руке.
— Мама, прости меня, за все, что я тебе наговорила! Мне очень стыдно и больно.
— Да что ты, доченька! Я все давно забыла, это ты меня прости, прости за все и поверь, это произошло помимо моей воли, но я все равно чувствую себя виноватой перед тобой.
— Мама, ты ни в чем не виновата. Ты полюбила, я знаю, что это такое, и я поняла, как тяжело было тебе и я знаю, как ты боролась, и и не твоя вина, что любовь оказалась сильнее?
У Натальи сжалось сердце, слезы потекли по щекам, ее ребенок, единственный родной человек понял и простил ее. Она прижала Галю к своей груди. Они стояли, обнявшись, и плакали, как плачут от счастья родные и близкие люди, встретившись после долгой разлуки.
— Мама, я виновата перед тобой, я думала, что ты предала меня и бросила.
— Ну что ты, дурочка моя маленькая, никто тебя не бросал ни я ни Степа. Мы тебя очень любим.
При имени Степана тело Галины напряглось, она отстранилась от Натальи, высвободившись из объятий:
— А при чем здесь Степан, этот предатель? То, что он сделал со мной, я ему не прощу никогда.
— Не говори так! — взволнованно проговорила Наталья, — он очень сильно тебя любит и ему, как и нам обеим, очень плохо после твоего ухода.
— Нет, мама, он любит тебя, я потом вспоминала, как иногда успевала заметить, с какой любовью он смотрел на тебя. Мне бы надо задуматься, но я упорно гнала подобные мысли, а оказалось, зря. Мама, он тебя любит, и любит давно.
На глазах у Гали заблестели слезы.
— Ну да, он меня любит, и я это сердцем чувствую очень сильно, но он любит и тебя, и, я думаю, не меньше, чем меня, а может, и больше.
— Мама, ты так спокойно об этом говоришь! Ведь это же бред, так не может быть, любить можно только одного человека.
— Да, девочка моя, я тоже так думала, а теперь, после всего, что произошло, я смотрю на это иначе. Для обычных людей это действительно так, но Степа не совсем обычный, даже его мать говорила об этом.
— Нет, мама, все это ерунда. Я думаю, что он вообще никого не любит, просто ему так удобно и он нас использует.
— Зачем нас использовать, для чего?
— Не знаю, но жить с ним в одном доме я больше не буду, — и помолчав, мечтательно продолжила: — А помнишь, как мы с тобой жили вдвоем? Я сейчас часто вспоминаю эти времена и знаешь, чего я хочу, давай вернемся в нашу хибару и будем жить там, как прежде, не нужен нам никакой Степан, пусть он живет сам в этом доме.
— Глупенькая! — Наталья обняла дочь, — ты не осознаешь, что время нельзя повернуть вспять. Ты любишь Степана, и не спорь, я это знаю, да и я его люблю. Мы без него не сможем жить, нам без него, а ему без нас будет очень плохо.
— Мама, я тебя не узнаю, — Галя не скрывала своего возмущения. — Жить втроем — это как, он муж, а мы его жены?
— Выходит, так!
— Нет! Я и думать о таком не хочу.
Галя замолкла, молчала и Наталья. Первой заговорила Наталья.
— Я смотрю на тебя и вижу, что ты мне хочешь что-то сказать, но не решаешься, давай, говори, ведь я же твоя мать и мне можно говорить все, без утайки. Давай, я слушаю.
— Понимаешь, мам, я беременна.
— Что?
Глаза Натальи округлились от ужаса и из них брызнули слезы.
— Что с тобой, мама? Я не понимаю! Это тебя огорчило?
— Ой, доченька, в другое время я бы была очень счастлива, но не сейчас. Я тоже беременна и тоже от Степана.
Галя закрыла лицо руками и зарыдала. Наталья тоже плакала, обняв дочь. Через некоторое время Галя решительно отстранилась от Натальи, вытерла слезы:
— Я знаю, что мне делать, не будет никакого ребенка, я сделаю аборт.
— Что-о! И думать об этом не смей! Ты же очень хотела ребенка, а у меня уже есть ребенок, — Наталья обняла дочь и поцеловала ее в висок, — аборт сделаю я, а вы сходитесь и живите своей семьей, я как-нибудь доживу свой век на Шанхае.
— Мама, не говори так, и не дай бог, если ты сделаешь аборт, я себе этого не прощу никогда.
— А если аборт сделаешь ты, что будет со мной? Как я буду жить с этим?