Затем началась пора еженедельных посещений — по субботам театры, по воскресеньям музеи, галереи и выставки. Обычно в пятницу после занятий меня с куратором отвозили в Москву, там была ведомственная квартира, мы в ней жили, а в воскресенье вечером возвращали нас назад. В квартире для меня был подобран специальный гардероб, соответствующий программе культурных мероприятий. Я не участвовала в его формировании, этим занимались стилисты, которых я и в глаза не видела. В результате занятий по ориентированию на местности я теоретически хорошо знала карту Москвы, могла с закрытыми глазами пройти по любому адресу, причем, если это нужно, маршрут мог быть оптимальным, поэтому чувствовала себя раскованно в любой точке города. Обычно на мероприятие мы отправлялись вместе с куратором, но это совсем не значило, что она весь вечер не отходила от меня ни на шаг, наоборот, у меня была полная свобода, я могла знакомиться в антрактах или в залах с понравившимися мне мужчинами, а желающих всегда хватало, могла с ними беседовать, шутить, легко флиртовать, позволять им провожать меня до дома, иногда меня приглашали уже ставшие знакомыми мужчины к себе домой, и я, если хотела, принимала приглашения и иногда оставалась на ночь. Не знаю, контролировал ли меня кто-то в смысле тайной слежки или нет, но куратор в таких случаях, попрощавшись, уходила домой одна и никогда, даже если я возвращалась на следующий день, не задавала никаких вопросов. Все это мне не чтобы запрещалось, а наоборот приветствовалось, единственное что не приветствовалось — постоянство отношений.
Такая, с позволения сказать, светская жизнь начала уступать место боевой подготовке. Не индивидуальной, она не прекращалась с самого начала, меня тренировали и обучали ведению специальных боевых действий в составе специализированных групп. Составная часть этого обучения — командировки в горячие точки и непосредственное участие в боевых операциях.
За весь период подготовки в центре мне никто не говорил, какова цель моего обучения, кого из меня готовят, как и где я буду работать после окончания обучения. Потом я поняла, что конечных сроков обучения нет, и центр — это мой дом, куда я возвращалась и буду возвращаться всякий раз после выполненного задания. Обычно после возвращения следовал короткий отдых и снова занятия и тренировки.
У меня была определенная географическая зона использования — Европа. В основном, операции с моим участием осуществлялись в столичных или крупных городах. Чаще всего я там была студенткой и изучала историю, что само по себе было для меня интересно и являлось хорошим прикрытием.
Потом наступила «Пражская весна». Я в это время слушала лекции по французской филологии в Карловом университете. Мне было известно, что в политической и общественной жизни ЧССР назревают тревожные события, и знала я об этом еще до их заметных проявлений. В Чехословакии активизировалась работа разведывательных служб капиталистических стран и стран Варшавского договора.
Наш центр тоже принял участие в этих событиях, я прошла курс интенсивной подготовки по спец программе. Впервые непосредственным руководителем моего обучения и последующей работы стал Иван Иванович, кстати, у него был псевдоним или, как у нас говорили, позывной, «Хозяин». Я на себе испытала, что значит, когда тебя обучает профессионал высочайшего уровня. Стройность, четкость, аргументированность — все это формировало в моем сознании однозначное непримиримое отношение к деятельности руководителей Чехословакии, доведших страну до хаоса. Он убедительно объяснил мне и это стало для меня абсолютным знанием, что отклонения от советского курса начались еще при Новотном, который совмещал посты президента страны и главы партии при отсутствии профессионализма, а главное, был уязвим из-за причастности к репрессиям. Все это сформировало у чешского народа негативное отношение как самому Новотному, так и к просоветскому курсу ЧССР. Этот негатив формировался внутренней оппозицией, негласно направляемой и всячески поддерживаемой мировым капиталом. Возникла реальная опасность потери власти коммунистическим руководством страны.
В Москве понимали, что задавить оппозицию и откатить ситуацию назад уже поздно, поэтому было решено форсировать развитие процесса реформизма, доведя его до критического состояния, с тем чтобы оправдать вмешательство извне стран Варшавского договора. Для этого Новотный якобы добровольно освободил пост партийного лидера, а спустя некоторое время — и пост президента. Партию возглавил Дубчек, а президентом стал Свобода, и реформирование Чехословакии пошло ускоренными темпами. В области идеологии была существенно ослаблена цензура, обсуждалась реформа об ослаблении контроля над всеми информационными потоками со стороны государства, разрабатывались и начали внедряться принципы многопартийности, полной свободы слова, существенного ослабления государственного контроля над силовыми структурами, рассматривалась реформа федерализации государства и расширения полномочий органов власти субъектов ЧССР — Чехии и Словакии.