Степан долго рассказывал свою историю в мельчайших подробностях, что сам испытал, что рассказали мама и жены. Анатолий Моисеевич слушал, закрыв глаза. События роковой ночи его особенно интересовали, он часто останавливал Степана, заставлял повторять, уточнял подробности. Окончил Степан свой рассказ словами: «И вот я здесь, перед вами, повторно рожденный тремя самыми дорогими мне женщинами». Анатолий Моисеевич задумчиво молчал. А потом заговорил.
— Я до войны был хирургом, войну прошел военным хирургом, после войны я по-прежнему работаю хирургом и все это время я видел очень много смертей. Мое положение обязывает быть материалистом, собственно, я такой и есть, но в моей практике бывали подобные твоей ситуации, когда человек фактически умирал, а потом возвращался к жизни. Я много думал об этом, но как это происходит, каков механизм этого чуда я не знаю и даже не догадываюсь, — Анатолий Моисеевич замолчал и спустя несколько минут продолжил: — Что тебя вернуло с того света я, пожалуй, знаю и ответ прост — это чудо сотворила любовь, иногда бывает такое, что она не дает умереть или, как в твоем случае, возвращает к жизни. Зря улыбаешься, я имею в виду не ту любовь, что в постели, или когда один у другого слуга, нет, я говорю о настоящей любви, когда ты отдаешь любимому человеку все, что имеешь, отдаешь самого себя и ничего не просишь, и не требуешь взамен. Настоящая любовь — это труд, порою очень тяжелый, но обязательно честный, это очень непросто, поэтому не каждый человек способен по-настоящему любить. Более того, по моим наблюдениям, таких людей не так уж много. У тебя две любимых и любящих женщины, ты счастливый человек, каждая из них и обе вместе, своей любовью сделали невозможное, они готовы были отдать себя, свою жизнь, лишь бы ты жил. Это ты должен постоянно помнить и жить для них, понимаешь, не для себя, не для своих детей, ты их и так любишь, а для этих своих женщин, сотворивших тебя заново.
Дома Степана ждал Андрей.
— Ну, показывай фронт работ, — сказал он.
— Подожди, успеешь, расскажи лучше о своем житье-бытье.
— А че тут рассказывать, ты уехал, а я глядя, на тебя ушел с шахты, ну не совсем, перешел на поверхность, подземного стажа хватает, а до пенсионного возраста еще не дотянул. Вот и все по работе. В личной жизни тоже все в порядке, жена, двое детей растут, а скоро появится и третий.
— Дети — это хорошо, а живешь где?
— С жильем хуже. Старый террикон не работает, а Шанхай еще жив. Власти недавно навели кое-какой порядок, улицам дали названия, домам — номера, нас всех жильцов переписали, а моя бабка постаралась и втихаря сделала мне подарок, записала на меня дом и теперь я официальный хозяин домостроения — двухкомнатной хибарки без водопровода и с удобствами во дворе. И вот эта «собственность» не позволяет мне стать в очередь на государственную квартиру. Обещают снести Шанхай, а нас расселить в новые дома, но когда это будет, и будет ли когда-нибудь, никто не знает, жилья, как всегда, очередникам не хватает, не то, что нам.
Галя и Наталья, дождавшись сигнала Степана, подошли и сели за стол.
— Андрей, — начал разговор Степан мы приехали сюда втроем и, наверное, в последний раз, по крайней мере, приезжать сюда еще не планируем. Мы часто вспоминаем время, когда вчетвером строили этот дом, а потом наша семья долгое время жила в нем, а теперь настала твоя очередь, так что завтра давай начнем переоформлять дом на тебя, нужно успеть до нашего отъезда. Степан замолчал и выжидательно смотрел на Андрея. Наталья и Галя тоже молчали.
Андрей облизал языком пересохшие от внезапного волнения губы и тихо сказал.
— Нет, Степа, это очень дорогой подарок, я не могу его принять, а чтобы купить этот дом, у меня нет столько денег, не накопил и уже не накоплю.
Наталья положила свою ладонь на руку Андрея и, глядя ему в глаза, сказала:
— Мы знали, что тебя трудно будет уговорить, поэтому приехали втроем. Ты вложил в этот дом не меньше сил, чем Степан, и намного больше, чем мы с Галей вдвоем и никогда ничего не требовал взамен, поэтому мы решили, что теперь этот дом будет твой, это справедливо и ты, пожалуйста, не спорь.
Андрей слушал, опустив глаза.
— Я всю жизнь прожила рядом с тобой, — заговорила Галя, — ты всегда относился ко мне, как старший брат, и я это буду помнить всю жизнь. Ты сказал, что это для тебя подарок, но ты не должен относиться к нему так. Мы же видим, что ты в наше отсутствие часто бываешь здесь, поддерживаешь порядок, следишь за садом, делаешь необходимый ремонт, тебя же об этом никто не просил, просто дом тебе дорог и ты относишься к нему, как к своему, а он действительно твой.