— И правда, чего время терять. Давай веди!
Для Асада мои слова прозвучали, судя по всему, неожиданно и неоднозначно. Он почувствовал себя растерянным. Наконец, отступив в сторону, с легким поклоном и широким артистическим жестом руки предложил мне идти по алее к корпусу.
Номер у Асада был такой же, как у меня. На стоявшем в центре комнаты столе располагались вазы с фруктами и виноградом, из блестящего ведерка выглядывало горлышко бутылки, по бокам стояли два бокала. Я окинула взглядом комнату и, не обращая внимания на накрытый стол, подошла к телевизору. Собственно, не он меня заинтересовал, а стоявшая на нем в деревянной рамочке фотография. На снимке были запечатлены двое мужчин, один — Асад, рядом с ним мужчина постарше. Между мужчинами угадывалось сходство.
В комнате больше ничего примечательного не было.
— Это отец?
— Нет, дядя.
— А вы похожи.
— Да все так говорят, давай пить вино, — Асад отодвинул за стул, предлагая мне сесть. Потом налил и, взяв бокал за тонкую ножку, приготовился говорить.
— Зачем нам длинные речи, давай выпьем за наше знакомство, чем плохой тост, — предложила я.
— Давай! — разочарованно проговорил Асад и, выпив вино, поставил бокал на стол. Я тоже поставила бокал, едва пригубив.
— Э! Так не пойдет. Пей, как я.
— Асад, у меня возникло подозрение, что ты хочешь напоить меня. Зачем?
— Нет, что ты, я хочу, чтобы ты оценила букет этого божественного напитка, — Асад смутился и обиженно замолчал. Я смотрела, как бы между прочим, на фотографию. Я сразу узнала старшего мужчину, это был Амин — действующий президент Афганистана, с личностью Асада была проблема, насколько позволяли мои скудные знания окружения Амина, сын у него был еще маленький, племянников у него было немного, но с таким именем — ни одного. Я напрягла память и стала вспоминать их имена: Ахмед, Захир, Мухаммед, Асадулла. Ну, конечно, Асад, это сокращенное от Асадулла. Дальше я пыталась вспомнить хоть что-нибудь о племяннике по имени Асадулла и кроме того, что он учился в Советском Союзе, ничего не вспомнила, а точнее, не знала. Это вполне объясняет его правильный, с легким акцентом русский. А сейчас он сидит и молча с недовольным видом разглядывает меня.
— Почему ты молчишь?
— А что я могу сказать, вино мое ты не пьешь, фрукты не ешь. Я даже не знаю, что тебе предложить, чтобы случайно не обидеть тебя. Получается, я зря старался.
— После этих слов у меня возникло подозрение, что ты хочешь купить меня. Более того, логично предположить, что ты, прежде чем уложить меня в постель назовёшь сумму, в которую ты меня оценил, или я ошиблась?
Асад сжал кулаки. Видно было, что он раздражен и едва сдерживает себя.
— Проводи меня на берег, если не трудно, я хочу на свежий воздух, к морю, — попросила я — впрочем не надо, я сама дойду.
Подойдя к воде, я, как и вчера, сняла вьетнамки и, держа их в руках, медленно зашагала вдоль берега. Вот и закончился едва начавшийся этот предполагаемо легкий, курортный флирт. В том, что наша встреча неслучайная, я уже не сомневалась. Меня беспокоил вопрос — зачем?
Асад молча шел в двух шагах позади и даже не пытался завязать разговор.
«Это хорошо, что он молчит, я пока ни на один его вопрос не знаю правильного ответа. Надо срочно придумать легенду, нейтральную, ни к чему не обязывающую. Итак, во-первых, я студентка! Ну да, конечно, студентка, вечная. Во-вторых, студентка какого вуза и какая специальность у этой студентки. В-третьих, и как ты здесь оказалась, студентка, в этом закрытом пансионате и еще в одноместном номере. Положим, на эти три вопроса я отвечу, и что потом? Кто он, как вышел на меня или его вывели, или меня вывели, что скорее всего, а может это случайность? Ой, как я не верю в такую случайность! А парень он вроде бы неплохой, как говорила мама, видный. Ну ладно, видный, живем дальше».
— Асад, ты чего молчишь, обиделся, что ли?
— Я не знаю, как с тобой разговаривать. Хотел по-хорошему, ты же мне с первого взгляда понравилась, а ты даже вино со мной пить не стала, и все перевернув с ног на голову, посмеялась надо мной.
— Не обижайся, это была шутка юмора.
— Как это? — оторопело спросил Асад.
— Да не бери в голову. — улыбнулась я.
— Не брать в голову? Как это? Я до тебя думал, что хорошо знаю русский язык, а теперь очень в этом сомневаюсь, — и, глядя на меня, тоже улыбнулся.
— Ладно, я у тебя по-русски спрашиваю: что будем делать дальше, или ты не знаешь? — спросила я.
— Ты шутишь, а я действительно не знаю.
Я смотрела на этого симпатичного растерявшегося парня. Внезапно озорная и бесшабашная мысль промелькнула в голове: «Какое мне дело до всего этого, я же не на службе и почему бы не продолжить влюблять его в себя».