О чем они говорили, что делали, я не слышала. От обиды на маму и от злости на этого Максима из глаз лились слезы. Я с трудом сдерживала себя, чтобы не зареветь. Спустя некоторое время занавеска отодвинулась и в проеме показался силуэт Максима.
— Ты спишь? — тихим слащавым голосом спросил он, — мне с тобой нужно поговорить по важному делу.
Не дожидаясь ответа, он нетвердой походкой подошел и сел на край моей кровати.
— Мань, ты уже взрослая и все понимаешь. Не будет никакой свадьбы, я же в трезвом уме, какая из нас пара, все правильно говорит твоя мать, где ты, а где я. Понимаешь, когда я тебя увидел первый раз, запала ты мне в душу, все время вижу тебя перед собой, а в последнее время по ночам снишься, короче, я очень хочу тебя. Понимаешь, как женщину. Давай сделаем так: ты будешь приходить ко мне, а я тебе буду за это давать деньги. И мне хорошо, и тебе хорошо, а захочешь — расстанемся в любое время. Договорились?
Я молчала. Наверное, он расценил молчание, как знак согласия и положил руку мне на грудь. До сих пор никто этого не делал и лучше бы было для Максима, если бы не он был первым… Я вскочила, резким движением вывернула ему руку за спину, так, что она хрустнула, а затем ударом в подбородок «вырубила» его и напоследок что было силы ударила ногой в грудь и вышвырнула его из комнаты. Максим вылетел из комнаты, оборвав занавеску, упал на стол, а затем сметая стаканы и бутылки, упал на пол. Следом на кухню влетела я в ночнушке, с мокрым от слез лицом, и что-то закричала. Ошарашенные гости быстро убрались, при этом не забыли прихватить недопитую водку и пострадавшего товарища, кстати у него оказалась выбита челюсть. Мама встала, покачиваясь подошла ко мне и, прижав ревущую меня к себе, сквозь слезы запричитала:
— Прости меня, доченька! Прости меня, дуру! Что я наделала! Все это проклятая водка! Я продала за нее себя, а теперь и дочь, какая же я после этого мать! Я не хочу больше жить!
В последних ее словах послышались отцовские нотки. Мама рыдала все громче и громче, а потом стала биться головой об стол. Я испугалась, слезы быстро высохли, прижимая руками маму к себе, не давала ей вырваться и уже не она меня, а я утешала ее. Потом мы долго сидели, мама вспоминала свою безрадостную, неудавшуюся жизнь и плакала, а я успокаивала ее.
— Единственная отрада — это ты, доченька, но ты уже выросла, тебе скоро шестнадцать и у тебя своя жизнь, а я уже не нужна. Никому я не нужна на этом свете, да и на том тоже.
Постепенно рыдания перешли во всхлипы, и мама уснула, а я ещё долго сидела возле нее и тихо плакала. Плакала от жалости к маме и от бессилия помочь ей. «Единственное, что я могу — пока я здесь, буду рядом, буду о ней заботиться, а потом постараюсь вытащить ее из этого болота». Как это сделаю, я не знала, но себя успокоила.
Процесс передачи документов не занял много времени. Товар полностью соответствовал спецификации заказчика. Барон сложил бумаги в кейс, вылез из машины и подошел к Андрею, Марина осталась стоять возле автомобиля. Пока шла передача документов, Андрей, держа кейсы в поле зрения и якобы прогуливаясь от безделья, внимательно осматривал местность. Все было чисто, если не считать замаскированных трех видеокамер, одна из них была направлена на кейсы, вторая — на место стыковки грузовиков, а третья, судя по всему, была управляемая.
— Пересчитывать будете? — с ухмылкой спросил Барон.
— А то! Инструкция!
Андрей открыл кейс, вывернул содержимое на траву, а затем быстро начал укладывать пачки денег обратно в кейс. Окончив, вопросительно посмотрел на Марину.
— Здесь половина, дай мне любую пачку и приготовь воду руки помыть, хрен знает, кто их до меня в руки брал.
Марина брезгливо сорвала упаковочную ленту, наугад вытащила купюру, внимательно осмотрела ее, оставшись довольной, вложила ее назад в пачку.
Та же процедура повторилась со вторым кейсом. Окончив работу, Марина, держа перед собой вытянутыми руки, капризно произнесла:
— Ну, хватит возиться, полей мне на руки, а то я тут с вами чокнусь.
— Еще минута, — Андрей закрыл оба кейса и, взяв в руки, сделал шаг в направлении фуры.
— Э… стоять! — Крикнул Барон. — Ты мне не доверял, когда бабло считал, теперь я тебе не доверяю. Поставь кейсы на землю и пусть стоят до конца перегрузки, а ты, если хочешь, стой рядом с ними.
— Ладно, — Андрей опустил кейсы на землю, но остался стоять между ними.