Она быстро вскочила и спешно стала надевать халат.
— Ты куда? — удивленно спросил Степан.
— Не знаю! — растерянно ответила Наталья, — куда-нибудь. Здесь мне не место, я не могу оставаться.
Степан обнял и прижал к груди мятущуюся женщину.
— Сядь, успокойся и слушай, что я скажу, а потом вместе решим, как быть.
Наталья послушно села и молча с надеждой смотрела на Степана.
— Наташа, ты должна знать, я люблю тебя и полюбил сразу, как только увидел.
— Любишь меня? — опешила Наталья, — а как же Галя?
— Я ее тоже люблю и не меньше, чем тебя.
— Как это? — Наталья недоуменно покачала головой, — так не бывает!
— Я тоже так думал, пока не встретил вас.
— Нет, Степа, это все слова, на самом деле Галя твоя жена и любишь ты ее одну, а я вольно или невольно стала твоей любовницей, а еще я мать Гали, вот и все. Я ухожу и не удерживай меня, мне больно и стыдно, я не нахожу себе здесь места.
Наталья встала, достала из шкафа сумку и стала лихорадочно складывать в нее вещи. Внешне она выглядела спокойным, уверенным в правильности своего решения человеком, лишь легкое подёргивание пальцев выдавало сильное нервное напряжение. В таком состоянии вряд ли можно принять правильное решение. Степан молча наблюдал за Натальей. Собрав необходимое, она открыла ящик стола и замерла, на дне ящика лежала в деревянной рамочке фотография Гали, ее так и не успели повесить на стену. Это был очень удачный снимок, с фотографии смотрела девочка-подросток большими распахнутыми глазами, полными любви и доверия, полуоткрытый рот, искренняя улыбка, казалось, что девочка в следующую секунду засмеется звонким счастливым смехом. Руки Натальи с зажатой фотографией опустились на колени, слезы потоком полились из глаз.
— Девочка моя, что я наделала! Я погубила тебя и нет мне прощения! Зачем мне такой дальше жить?
Наталья безудержно рыдала, не пытаясь бороться со слезами. В какой-то момент у нее начался сильный нервный кашель. Степан быстро принес стакан воды и почти насильно заставил сделать несколько глотков. Кашель прекратился. Степан обнял Наталью за плечи и нежно прижал к себе. Наталья обвила руками его шею и, уткнувшись лицом в грудь Степана, плакала. Степан гладил ее по голове, по спине. Постепенно рыдания прекратились и перешли во всхлипы, временами сопровождаемые судорожными подергиваниями. Степан взял голову Натальи в руки приподнял и стал нежно целовать мокрые от слез глаза, щеки, губы.
— Не надо, Степа! — тихо произнесла Наталья, — мы и так виноваты. Нет, это все я, ты здесь ни при чём, я старше, и я мать, вся вина на мне, это я предала своего ребенка, а ты мужчина, тебе этого не понять.
— Всё-таки давай поговорим. Ты собралась уходить, так тебе будет легче, а о дочери подумала? Как ей объяснить, почему ты неожиданно ушла? Что ты ей скажешь, или ты с ней не собираешься встречаться? Что она подумает о твоем уходе? А узнает причину, как это переживет?
Наталья отстранилась и, глядя в глаза Степана, рассеянно произнесла:
— Не знаю! Я об этом не подумала. А что же делать?
— Что делать, я не знаю, надо думать. Знаю только, что бегство — не выход, будет всем нам плохо. Конечно, нельзя долго скрывать от Гали, но как ей объяснить, чтобы она правильно поняла, что я вас обеих люблю и что вы все, что есть в моей жизни, вот это большой вопрос.
— А что тут понимать? Теща переспала с зятем, вот и все.
— Подожди, я же сказал, что люблю тебя и это правда. А ты? Ты любишь меня?
— Да ты что, Степа? Зачем ты сейчас об этом спрашиваешь? Ты же знаешь, что я тебя люблю. Я влюбилась в тебя сразу, как только увидела. Влюбилась, как девчонка и никого так в жизни не любила, что теперь скрывать, и люблю до сих пор. Я понимаю, что мы не можем быть вместе и все равно ничего не могу с собой поделать. Я держалась, как могла, а сегодня сорвалась, как с ума сошла.
Наталья замолчала.
— И я долго сопротивлялся самому себе, думал, со временем пройдет, все как-то уляжется, успокоится… На самом деле я вас обеих любил и сейчас люблю, и знаю, что так и будет дальше.
Степан замолчал, продолжая обнимать Наталью.
— То, что сегодня произошло, рано или поздно должно было случиться и никуда от этого не деться. И еще я тебе хочу сказать, что у нас не будет так, что Галя — моя жена, а ты — моя любовница.
— Степа, на самом деле, так оно и есть!
— Нет, это не так и не должно быть так и не будет так, я что-нибудь придумаю, а тебе нельзя уходить, мы должны вести себя в присутствии Гали так, словно ничего не произошло, пока не найдем выход, а иначе все рухнет. Обещаешь?