На следующий день начались школьные занятия. Я с трудом сидел на уроках, боль в паху усилилась и стала постоянной, к тому же к окончанию уроков я почувствовал, что у меня стала подниматься температура. Надо было что-то делать, а что я не знал, рассказать маме, еще чего, Дод был недосягаем, из взрослых, кто мог быть что-то посоветовать оставалась одна только Ольга, но к ней обращаться не было никакого желания, я знал, что заразился от нее. Оставался единственный выход — самому идти в больницу, но очень не хотелось, мучил стыд. После занятий я вышел со школьного двора и встал, как витязь на распутье. Если идти домой, то нужно повернуть направо, в больницу — налево. Конечно, нужно было идти в больницу, но стыд мешал принять это решение, и я посмотрел в сторону дома. В этом направлении, в метрах двадцати от меня стояла Ольга, она явно ждала меня. Я подошел и поздоровался.
— Саша, нам нужно поговорить, давай пройдем в парк.
Я недовольно и болезненно скривился.
— Я прошу, давай пройдем, это недалеко и ненадолго, очень нужно. Я согласно кивнул, и мы направились в парк. Сели на скамью.
— Саша, два дня назад ко мне опять приезжал мой бывший, устроил скандал и даже поставил мне два фингала. Он обвинил меня, что я его наградила триппером, но это неправда, я не могла, у меня кроме тебя никого не было, я поняла, что это он заразил меня, а я, по всей видимости, тебя.
Ольга замолчала и с тревогой смотрела на меня. Я криво усмехнулся.
— Так ты думаешь, он прав? — обиженно спросила Ольга, в ее голосе я почувствовал фальшь и в ответ молча пожал плечами.
— Ну да, я солгала тебе, что у меня с ним ничего не было, он меня взял силой, а тебе не сказала, потому что боялась потерять. — Ольга замолчала, затем, справившись с волнением, продолжила: — Я уже достаточно прожила, чтобы говорить о любви, но ты должен знать, что ближе человека, чем ты, у меня не было и нет, поэтому я прошу тебя понять меня и простить.
Ольга сняла очки чтобы вытереть набежавшие слезы, и быстро надела их обратно. Я все же успел заметить запудренные синяки, но к удивлению для себя, ни жалости, ни даже сочувствия к этой женщине я не испытывал, занимал только один вопрос: «Что мне делать дальше?» Похоже, этот вопрос так меня беспокоил, что Ольга без труда прочла его в моих глазах.
— У меня есть знакомый фельдшер, я сегодня утром к нему ходила, он будет меня лечить на дому и уже сделал укол, я, как знала, поговорила с ним о тебе. Фельдшер вначале согласился, но узнав, что ты несовершеннолетний, наотрез отказался. Говорит, что это дело подсудное и что о твоей болезни по инструкции нужно обязательно сообщить в милицию, а они проведут расследование в поисках того, кто тебя заразил. Ты же понимаешь, что если они узнают правду, то мне крышка, мало того, что ты от меня заразился, так еще мне пришьют совращение несовершеннолетнего, а это реальный срок. А у меня маленькая дочь, и если меня посадят, она пропадет, из родственников у нас один Валек, а ты его знаешь, он сам без меня вряд ли выживет.
Я молча слушал.
— Понимаешь, для меня ты был не только любовник, к тому же ерунда, что за деньги, это я сочинила, чтобы ты случайно не влюбился в меня, а если знать, что все это за деньги, то кто же влюбится. Да ты и сам заметил, что я не брала у из твоей зарплаты ни копейки.
Действительно, я давно уже обратил на это внимание, но как-то не придавал значения. Ольгу я никогда не любил и даже не был в нее влюблен, и сейчас все, что было между нами, осталось в прошлом и мне нужен конкретный совет, а не исповедь, об этом она догадалась по моему молчанию.
— Саша, ты немедленно должен обратиться в больницу, прямо сейчас, иначе это может плохо кончиться. Они тебя положат и начнут лечить. Завтра, а может, даже сегодня к тебе придет наш участковый, дядя Гриша и будет брать у тебя показания, а это он умеет. Когда-то он очень настойчиво подбивал ко мне клинья, а я его бесповоротно отшила, вот тогда он пообещал, что рано или поздно меня за что-нибудь посадит, и теперь у него появился реальный повод и он постарается им воспользоваться. А вообще, ты должен знать, что лечить тебя будут независимо от твоих показаний, а что будет со мной и Мариной, от тебя зависит. Что скажешь?
Ольга с тревогой смотрела на меня, из-под очков по щекам катились слезы.
— Я о тебе ничего ему не скажу, — и помолчав добавил, — вот и все!
Ольга глубоко вздохнула.
— Значит, не простил!
Я промолчал.
— А наверное, ты прав. Заслужила!
Ольга сняла очки, вытерла платочком глаза и не прощаясь пошла к выходу из парка, а я, пересилив себя, поплелся в больницу.