Инспектор встрепенулся, стряхивая с себя сон. Лорд Бернард все еще говорил, но совсем другое:
— Мы въехали в Лондон. Где вас высадить?
Глава 15
МИСТЕР КОЛИН ДЖЕЙМС
Пятница, 20 ноября
— Вы уверены, что в конторе не было других машинок? — спросил Маллет у Франта.
Это происходило в пятницу утром. Они сидели в кабинете инспектора в Скотленд-Ярде за столом, засыпанным узкими полосками бумаги с отпечатанным на них текстом.
— Абсолютно, — последовал ответ. — В конторе все большие машинки одного образца, за исключением маленькой, портативной в кабинете Дюпина. Там у него стоит «Диадема».
— И совершенно очевидно, что это не она, — заключил Маллет, выстукивая по письму широким указательным пальцем. — Я не претендую на роль эксперта в этих вопросах, но навскидку сказал бы, что это напечатано на портативном «Хорнингтоне». — Он скатал из полоски бумаги шарик и, передернувшись от отвращения, выбросил его в мусорную корзину. — Вот так-то! И что мы теперь имеем? У нас есть письмо, отпечатанное на фирменном бланке, но не в конторе. Письмо принесли извне, с тем чтобы бедняга Гейвстон смог его подписать. Но кто мог раздобыть бланк? Очевидно, любой сотрудник конторы, который не поленился стащить его и унести домой. Интересно, у кого из них есть пишущая машинка? Впрочем, в наши дни практически у каждого. Между прочим, интересно, а нет ли таковой пишущей машинки у Дюпина в доме?
— Конечно же есть, — с торжествующим видом отозвался Франт. — И вот образец ее шрифта. — Он положил перед инспектором лист почтовой бумаги и добавил: — Это письмо адресовано лично главному комиссару. Нам только что его прислали — разобраться.
Маллет взял в руки бумагу и прочитал:
«Милостивый государь!
После того как я несколько раз тщетно обращался в свой местный полицейский участок, я вынужден написать вам лично и просить защиты у полиции. Как вы, возможно, знаете, я являлся секретарем „Лондон энд империал эстейтс компани“ вплоть до прекращения ее предпринимательской деятельности. С тех пор как я дал свидетельские показания на следствии по делу покойного председателя, мистера Баллантайна, у меня есть все основания считать, что моя жизнь тоже находится в опасности. Я не единожды наблюдал каких-то крайне подозрительных субъектов, шныряющих возле моего дома. Один из них стоит на тротуаре на противоположной стороне улицы и сейчас, когда я это пишу. Я настоятельно прошу, чтобы моему заявлению, которое при данных обстоятельствах (уверен, вы с этим согласитесь) вполне обосновано, был незамедлительно дан ход.
Остаюсь Вашим покорным слугой, Н. Дюпин».
Маллет положил письмо рядом с другим.
— Шрифт совершенно иного образца, — прокомментировал он. — К примеру, взгляните вот на хвостик у «g». Ну, и что вы предлагаете в связи с этим делать?
— Отозвать наших людей и поставить констеблей в униформе, — тут же отреагировал Франт. — «Подозрительные субъекты» — это конечно же наши люди…
Маллет задумался.
— Полагаю, мы можем поступить еще мудрее, — сказал он, выдержав паузу. Оставим тех же самых людей, но по такому случаю оденем их в униформу. Так мы сразу убьем двух зайцев. Будем наблюдать за Дюпином без его ведома и в то же время дадим ему то, что он хочет.
— Я не вполне понимаю… — начал Франт.
— Неужели? А вы подумайте. В чем заключается работа констебля, которого отрядили, чтобы взять кого-то или чей-то дом под защиту полиции? Очевидно, наблюдать за любым подозрительным человеком, который появится возле дома или приблизится к этому «кому-то». Но не означает ли это наблюдать и за поведением самого «охраняемого»? И не является ли частью его работы присматривать за тем, что происходит в доме? Я скажу вам одну вещь, Франт. Среднестатистический жулик склонен испытывать здоровое почтение к детективу в штатском, но никак не к офицеру в униформе. Он считает его уличным украшением, существующим лишь для того, чтобы регулировать движение, арестовывать карманников и так далее. Если Дюпин будет думать, что его защищают обычные постовые полицейские, он скорее выдаст себя, чем если будет бояться, что на хвосте у него сидит детектив. Конечно, если ему есть что выдавать.
— Безусловно, пока он не сделал ничего, что бы его выдало, — заметил Франт.
— Возможно, он был не вполне удовлетворен относительно «подозрительных субъектов», — заметил Маллет с ухмылкой. — А теперь я хочу поведать вам еще кое-что.
И он вкратце рассказал сержанту о том, что видел на танцевальной площадке отеля «Ривьера».
— Странно, очень странно, — отозвался Франт, когда инспектор закончил. И самое странное во всем этом, по-моему, не то, что он испугался, увидев вас…
— Ну спасибо, — вставил Маллет.
— Я имею в виду, что вы, естественно, ассоциировались у него с убийством, которое наверняка стало для него ужасным потрясением…
— Он сохранял завидное хладнокровие, когда я его увидел. Это было то, что сразу же бросилось мне в глаза. Но вы собиралась сказать…
— Что по-настоящему странно — так это то, что ему вдруг оказалось по карману оказаться в таком месте. Вы знаете, сколько там берут за обед?
— Я не знаю, — с удовольствием проговорил Маллет. — Слава богу, мне не пришлось там расплачиваться.
— Так вот, поверьте мне, сэр, это просто ужас какой-то! И где он взял столько денег, хотел бы я знать?
— Кстати, а что нам известно об обстоятельствах жизни Харпера?поинтересовался Маллет.
— Довольно много, сэр, — ответил Франт, которому не терпелось доказать свое усердие. — У нас, знаете ли, есть его адрес — это на Илинг-Уэй. Я связался с тамошней полицией и выяснил, что он живет холостяком с матерью в высшей степени почтенной, но бедной как церковная мышь. Крошечный домик, служанка, которая приходит два раза в неделю, ну, вы знаете, как это бывает. Это совсем не вяжется с шикарными отелями в Брайтоне.
Время от времени случается, что бедные молодые люди ударяются в загул, возразил инспектор. — Но все равно, вы совершенно правы, Франт. У этого парня совсем недавно появились деньги или близкая перспектива их получения. Я скажу вам, что вселило в меня такую уверенность: выражение лица девушки, с которой он танцевал.
— Для меня это не очевидно, — позволил себе усомниться Франт. — Конечно, ей было приятно танцевать с парнем, в которого она влюблена…
— Но ей было не просто «приятно», — перебил его Маллет. — Она была совершенно счастлива и абсолютно беззаботна. У людей нечасто бывает такой вид, и ошибиться тут было невозможно. Просто попробуйте вникнуть — как бы это назвать? — в психологическую подоплеку. Существует девушка, влюбленная какое-то время в молодого человека, — вспомните, что говорил насчет этого мистер Браун, — у которого нет ни гроша за душой. А это значит, что у нее нет никаких перспектив вступить с ним в брак еще годы и годы. Так могла бы она выглядеть такой счастливой, зная, что вечер, который она с ним проводит, ему все равно не по карману?
— Ну, у многих девушек нет большей радости, чем заставить своего парня потратить на них месячную зарплату за один вечер, — проницательно заметил Франт.
— Она не из таких девушек, — многозначительно сказал инспектор.
Когда люди говорят: «Она не из таких девушек», особенно если сами вы эту девушку никогда не видели, тут нечего прибавить, и сержант, соответственно, промолчал.
— А почему бы нам просто не побеседовать с ним и не спросить, откуда у него взялись деньги? — предложил он наконец.