Инспектор попытался зайти с другой стороны:
— Тогда в ваших интересах убедить нас, что вы не приложили к этому руку.
Фэншоу громко рассмеялся:
— Ладно, спрашивайте. Что вы хотите знать?
— Начнем, сначала, — предложил Маллет. — Зачем вы пошли к Баллантайну в пятницу утром?
— Потому что он разорил меня — и не только меня, но и многих других людей, которые мне доверяли. Это поддерживая его и его махинации, лопнул мой банк. Баллантайн вышел из игры вовремя и очень ловко, а меня оставил, как говорится, расхлебывать кашу.
— И вы пошли к нему в надежде получить от него какую-то компенсацию?
— Можно и так сказать… да.
— Очень хорошо. А теперь по поводу ваших перемещений в тот день. Где вы были после того, как посетили Баллантайна?
— Ну какие могут быть перемещения у только что освободившегося заключенного в Лондоне, без друзей и каких-либо перспектив? Мои по большей части совершались на верхних площадках омнибусов. Я весь день бесцельно слонялся по городу, просто наслаждаясь ощущением того, что я снова сам себе хозяин, и примечая все перемены, произошедшие с тех пор, как я в последний раз его видел. Маллет, вы даже не представляете, как изменился город за последние четыре года! Об этом можно было бы написать книгу.
— А потом?
— Потом отправился домой пить чай.
— Что вы подразумеваете под домом?
Фэншоу поморщился.
— Это довольно грубо, инспектор, — прошептал он. — Но, конечно, вы правы. У меня сейчас нет никакого дома. Под домом я имел в виду квартиру моей сестры.
— В Дейлсфорд-Корт-Мэншнз?
— Да. Я знаю, что вы скажете дальше. Это в двухстах ярдах от Дейлсфорд-Гарденз. Странно, да? — Он улыбнулся, явно получая невинное удовольствие от такого совпадения.
— А потом?
— Ну, потом собрал чемодан и отправился за границу.
— Вы в тот же день уехали за границу?
— Конечно. Вернее, в ту же ночь. Отплыл на нью-хейвенском пароходе. Потом поездом — в Париж. Там живет моя дочь.
Маллет воспринял эту информацию совершенно спокойно, но Франт был не в силах сдержаться и выразительно присвистнул. Фэншоу повернул голову в сторону сержанта и какой-то момент пристально смотрел на него, приподняв брови, но ничего не сказал.
Инспектор снова привлек к себе его внимание, спокойно спросив:
— Каким классом вы путешествовали?
— Я купил билет третьего класса в оба конца, и сделал это в Сити, перед тем как пошел… повидаться с человеком, которого мы только что обсуждали, последовал ответ. — Ужасно неудобно ездить третьим классом, но нищим выбирать не приходится!
— Вы не заметили какого-то конкретного человека, путешествующего первым классом?
Фэншоу резко выпрямился.
— Послушайте, — произнес он жестким тоном, совершенно не похожим на его обычную манеру говорить, — Я уже говорил вам, что меня не интересует торжество правосудия, если это торжество заключается в том, чтобы покарать убийцу… Баллантайна. — Он выпалил это имя с лютой ненавистью. — Если что-нибудь из того, что я могу сказать, поможет вам отыскать джентльмена, который называет себя Джеймсом, то я не стану этого говорить. Если бы у меня была возможность пожать ему руку за то, что он сделал, я бы это сделал. Можете не сомневаться.
Настала очередь Маллета проявить спокойствие.
— Очень хорошо, — невозмутимо отреагировал он. — Если ваша позиция такова, я не стану на вас давить. Но, полагаю, вы можете мне сказать, где именно в Сити купили своей билет?
— Ну да, у Роусона на Корнхилле. Там меня знают.
— Благодарю вас. А во время пребывания в Париже вы, как я понимаю, жили у вашей дочери?
— Да. Она живет в Пасси. — И Фэншоу назвал точный адрес.
— Вы отправились туда сразу по прибытии в Париж?
— Нет, конечно. В Париж приезжаешь в столь неудобное время, когда просто невозможно заявиться к кому-нибудь домой, особенно если вас не ждали. Я провел остаток ночи в отеле неподалеку от вокзала. Гнусное, должен заметить, место, но лучшее, что я мог себе позволить. Название забыл.
— Случайно, не отель «Дюплесси»?
— Точно нет — я никогда не слышал такого названия.
Маллет помолчал с добрых полминуты. Потом поинтересовался:
— И это все, что вы намеревались нам сообщить, мистер Фэншоу?
— Это все, что у меня было вам сказать, инспектор Маллет.
— Тогда всего хорошего.
— Всего хорошего. А детективов отзовут?
— Повторяю, я ничего не могу обещать.
После ухода Фэншоу в комнате на какой-то момент установилась тишина. Стенографист собрал свои записи и ушел готовить расшифровку стенограммы. Маллет сидел, уставившись на журнал регистрации приводов на своем столе, машинально теребя себя за усы, глубоко погруженный в раздумья. Наконец повернулся к Франту.
— Ну, и что вы о нем думаете, сержант? — спросил он.
— Явно очень самовлюбленный человек, — ответил тот.
— Самовлюбленный? Гм, да, и даже гораздо более того. Но вы правы, Франт. Действительно, он очень тщеславный человек. Безусловно, тюремная жизнь уязвляла его самолюбие больше, чем что-либо другое. А вам не приходило в голову, Франт, что все убийцы исключительно тщеславны? Им просто необходимо считать, что их собственные интересы или их удобство важнее всего на свете, чтобы оправдать убийство человека.
— Так, значит, вы думаете?..
— Нет, не думаю. Пока, во всяком случае. Ничто из рассказанного Фэншоу не позволяет усомниться в его полной невиновности, и ни одно жюри в Англии не признает его виновным на основе всего этого. Так что в любом случае наши с вами личные мнения не в счет.
— Мое личное мнение, чего бы оно ни стоило, — возразил Франт, — состоит в том, что Фэншоу был в союзе с Джеймсом. И видится мне это так: Джеймс по той или иной причине принимает обличье… Джеймса. Он живет в этом обличье, очень похоже, что начиная с августа — уж точно в течение месяца. Завязывает знакомство с Баллантайном — об этом можно судить по письму в банк. И все это время ждет, когда Фэншоу выйдет из тюрьмы. Снимает дом через старого друга Фэншоу и держит у себя одного-единственного слугу, который в прошлом работал у этого его старого друга. Потом, как только Фэншоу выходит на свободу, заманивает Баллантайна в дом…
— Сначала избавившись от надежного слуги, — подхватил Маллет. — Но зачем?
— Это вполне естественно. Ему не нужно, чтобы в убийство был вовлечен третий человек. Как я полагаю, он мог доверять ему до какого-то предела и знать, что слуга не выдаст его в том, что касается переодевания, но сделать его соучастником преступления — это уже совсем другое дело.
— Ясно. Продолжайте.
— На чем я остановился? Да, он заманивает Баллантайна в свой дом, где уже притаился Фэншоу. Вместе они убивают его, потом порознь покидают это место и отправляются во Францию на одном пароходе, но на всякий случай разными классами.
— Если ваша версия и верна, — вмешался инспектор, — то в ней не принимается в расчет одно довольно странное обстоятельство. Зачем Фэншоу, который вошел в сговор с Джеймсом, чтобы убить Баллантайна на Дейлсфорд-Гарденз, отправляться в Лотбери в пятницу утром и привлекать к себе внимание, угрожая тому в его собственной конторе?
— Возможно, — предположил Франт, — он не знал тогда еще о планах Джеймса. Общаться с заключенным непросто, и, должно быть, лишь позднее в тот день Фэншоу вступил в контакт с Джеймсом и узнал о уже сделанных приготовлениях.
— Мне все это представляется не слишком правдоподобным, прокомментировал инспектор. — По-моему, мы согласились: все, что нами до сих пор обнаружено, указывает на тщательно организованное преступление. Джеймс не стал бы так детально разрабатывать план и ставить себя в такие жесткие временные рамки, если бы не был уверен, что Фэншоу выполнит должным образом свою часть работы. Не забывайте, что срок аренды дома уже истекал, а билеты до Франции были уже куплены. Так что мне кажется, что эти двое поддерживали очень тесный контакт друг с другом, пока Фэншоу находился в Мейдстоне.