Его пальцы сомкнулись на дверной ручке квартиры мисс Фэншоу. Прикосновение к холодному металлу разом положило конец этому самокопанию. Пока было чем заняться, он мог предоставить другим решать, какова цель и полезность этих действий.
— Ну что же, приступим, — сказал он сам себе и громко постучал.
После короткой заминки им открыла высокая, хмурая женщина средних лет, с бледным лицом и твердо сжатыми губами. На ней был надет передник, который плохо сочетался с ее хорошо сшитым платьем и властными манерами.
Она встретила детективов с приподнятыми бровями и чуточку презрительным:
— Да?
— Я офицер полиции, — начал Маллет.
— Очень хорошо. Полагаю, вы хотите увидеться с моим братом.
— Он здесь?
— Конечно. — Она презрительно скривила губы, будто усмехнувшись предположению, что он мог сбежать. — Он у себя в комнате. Вот уже час, как ушел туда. Я покажу вам дорогу. Горничной сейчас нет, — добавила она. Последнее сообщение явно имело своей целью объяснить, почему она лично оказывает им эту услугу.
Три человека вошли в квартиру, и мисс Фэншоу, вышагивая с чопорным видом впереди них, пошла по узкому коридору. Вскоре она остановилась у двери, энергично постучала в нее, затем раскрыла настежь и позвала:
— Джон, к тебе полицейские! — и отправилась дальше, не переступив порог.
Маллет вошел в комнату первым, Франт следом за ним. Это была скромно обставленная спальня, с секретером в углу. На письменном столе лежал большой белый конверт. На кровати лежал Джон Фэншоу. Возле него стоял пустой стакан. Фэншоу был полностью одет, не считая ботинок, которые деликатно снял и оставил на полу. Он умер безболезненно и, если судить по его неомраченному челу, со спокойной совестью.
Франт сообщил известие мисс Фэншоу. Он нашел ее на кухне готовящей ужин. Она выслушала его без малейших признаков волнения.
— Джон всегда говорил, что скорее сделает это, чем снова сядет в тюрьму, — таков был ее единственный комментарий. — Он не говорил мне, что вы за ним придете, но я не удивлена.
— Могу ли я… мы что-нибудь для вас сделать? — запинаясь, проговорил опешивший сержант.
— Ничего, благодарю вас. — Потом пробормотала: — Есть все, что нужно, — и снова вернулась к своей стряпне.
Инспектор, распорядившись насчет перевозки тела, обратил внимание на бумаги в столе. Он установил, что письмо было адресовано ему, и характерным для него образом оставил его прочтение напоследок. Затем быстро рассортировал аккуратно подшитые документы, оценил их важность и разделил на две маленькие стопки — те, что представляли ценность с полицейской точки зрения и те, которыми можно было пренебречь. Среди первых были две банковские расчетные книжки, которые он изучил довольно тщательно и с немалым удивлением. Наконец, когда убедился, что не пропустил ничего представляющего интерес, взялся за письмо.
«Итак, инспектор, — начиналось оно без всяких предисловий, — вы решили проблему! Мои поздравления! Через час или около того, возможно быстрее, как я полагаю, вы будете топать здесь в своих тяжелых полицейских ботинках, сгорая от нетерпения произвести арест и поставить очередную порцию мертвечины на виселицу. Но когда вы придете, меня уже не будет. Для меня было бы достаточно легко отсутствовать телом, также как и — если полицейский способен понять это слово — душой, но я не буду пытаться это сделать. В моем возрасте я не собираюсь затевать жалкую игру в прятки за границей, скрываться в третьеразрядных отелях под вымышленным именем, с долго оттягиваемым ритуалом выдачи в конце. Я ненавижу тягомотину, и две маленькие таблетки, которые я купил в Париже, избавят меня от этого.
Но если откровенно, мне хотелось бы продолжить жизнь, просто ради интеллектуального удовольствия от того, что я перехитрил вас. Поскольку в этом мне отказано, нет особого смысла в дальнейшем существовании. А так я до конца буду испытывать несравнимо большее удовольствие от того, что покидаю мир, ставший лучше после уничтожения негодяя.