3 моркови, 3 луковицы (2 варить целиком, 1 очистить и мелко нарезать),
5 лавровых листиков,
соль и перец горошком по вкусу,
1 ч.л. сахара, пучок укропа.
А уха хороша оказалась, хоть и из речной воды, может, и из-за этого, настоящая какая-то, да еще под водку – самое оно! Именно она и запомнилась из всех мишленовских и ресторанных.
Орешки лотоса
Волжская уха
Приехали на базу, предъявили лебедя, погоревали, решили пустить на готовку, не хоронить же. Никто раньше лебедя и не ел, совета никто дать не мог. Решили замариновать, дичь же. Во время вивисекции я ушла – не хотелось при этом присутствовать. Вернулась, когда уже лебяжий пух прятался поваром на подушки, из перьев делался хозяйкиному сыну индейский головной убор, а темное мясо было уже нарезано большими неровными шматками. Сделали маринад из дешевого местного сухого, соль-перец-специи-натертый лимон-лук-чеснок. Замочили и забыли на ночь. На следующий вечер вынули, отжали, обсушили, бросили на разогретую сковороду. Как только обжарились куски до корочки, выложили на куски сала в разогретую сковородку и сверху разложили. Час-полтора постоял в духовке. Поливали соком постоянно, чтобы не засох. Под конец добавили сметаны.
Принялись есть.
«А вообче-то говоря, лебедей ругают зря.
Лебедь ежели в подливке – он не хуже глухаря!» – это у Филатова так, про Федота-стрельца.
Вкус интересный, особенно с брусникой, диковатый, но до гуся ему, конечно, далеко – тот сочней и мягче и не требует такой долгой обработки. Почему он считался таким праздничным блюдом у наших любимых царей – непонятно, гуси ж тоже раньше были. Может, у старинных поваров были какие-то особые секреты размягчения лебяжьего мяса, не дошедшие до нас? Или просто красивое было блюдо, эффектное, главное украшение стола, символ могущества? Думаю, да, скорей всего лебедь был как атрибут власти, иначе никак. Но попробовать его все же разок можно, а уж когда станем царями, то и на каждый день неплохое блюдо!
Фаршированная рыба
Про Полину фаршированную рыбу ходили легенды! Просто ходили, и всё! Фаршированная рыба гордо стояла на середине праздничного стола, независимо от того, карпом она была или щукой! Возлежала она всегда на огромном продолговатом старинном блюде с красиво нарисованной щукой. Видимо, подарочное было блюдо, совершенно независимое от остального сервиза. Баба Поля карпа предпочитала щуке, поскольку последнюю считала рыбой поганой и воняющей тиной, а карп, по ее мнению, был… все-таки более убедительным для этого блюда. Хотя икру щучью уважала более остальных: резала туда мелко лучок, зелень, перчила и заправляла подсолнечным маслом. Называла царской.
За рыбой мы ездили с бабой Полей вместе. Это был некий ритуал, эдакое жертвоприношение. Попасть на праздничный стол и быть зафаршированной самой бабушкой могла не каждая рыбка. В рыбном магазине в двух троллейбусных остановках от нашего дома стоял огромный аквариум из голубой плитки, как в бассейне, и с толстым прозрачным стеклом, через которое можно было выбрать понравившуюся особу. Баба Поля долго, как заядлый рыбак, высматривала добычу и вдруг кричала: «Вот! Вот она! Ее!» – будто узнавала кого-то из давно невиданных друзей или родственников. Почему именно эта рыба годилась для готовки, я понять не могла, все они были для меня на одно лицо, и, честно говоря, жалела я их. А продавщица невозмутимо одним взмахом сачка вылавливала кандидата, заворачивала в пергаментную бумагу и клала на весы. Весы вздрагивали и дрожали от рыбьей агонии, бумага шевелилась и шуршала, смотреть на это было страшно. Один раз, когда мы принесли домой очередную щуку и баба Поля пошла на кухню, оставив сетку с рыбой в прихожей на стуле, я заметила, что вылезший из бумаги хвост слабо шевелится, давая мне понять, что это еще не конец. Я бросилась к рыбе на помощь и схватила огромный пакет с меня ростом! Щука вывалилась из бумаги на пол и, офигев от внезапной свободы и привалившего ей счастья, собрав все силы, стала извиваться и прыгать за мной по прихожей, норовя ухватить за ногу. Мой писк моментально привлек Полю, которая прибежала из кухни и бесстрашно бросилась в схватку, пытаясь поймать щуку за скользкий хвост! Наконец, бабушка победно выкрикнула какое-то доселе неизвестное моему детскому уху слово и, поймав рыбину, откинула ее от меня на безопасное расстояние. Я окаменела от страха, потому что никогда еще не видела скачущей по полу гигантской рыбы. В неравной борьбе мы с бабой Полей сконцентрировались на хвосте, а когда перед нами на полу оказалось чудовище с пастью почти что добермана, нам обеим стало жутко. Баба Поля встала во весь свой рост и раскрыла руки, придавив меня телом к стене, чтобы принять акулий предсмертный прыжок на себя. Мы, конечно, могли бы сбежать на кухню и выждать, но были отрезаны противником от двери. Щука-доберман извивалась на полу, Поля меня спасала. Я стояла, зажмурив глаза, мне было страшно. Наконец, баба Поля бросила на добермана полотенце, на всякий случай подхватила меня на руки и выскочила на свободу!