Саша поневоле на Ефимова посмотрела. Тот ел, ел со знакомым ей аппетитом, но это уже был не вечно голодный волчонок, что её дома ждёт, это был матёрый волк, и Саша вдруг поймала себя на мысли, что могла бы всю жизнь смотреть на то, как он ест.
А Ефимов, услышав вопрос, от себя тарелку чуть отодвинул, и усмехнулся. И ответил с неким вызовом:
— Торгаш я, Боря.
— Чем торгуешь? Водкой?
За столом снова засмеялись, а Толя вдруг кивнул.
— И такое было. И водкой торговал, и колбасой торговал, и даже детским питанием.
— А сейчас?
— А сейчас машинами.
— Я же говорю, — влез заметно захмелевший Стариков, — приехал бабки из нас выбивать.
— Да из тебя разве выбьешь чего, — хмыкнул Ефимов. А кому-то в сторону сказал: — Приехал место под пару автосалонов подобрать. В памяти-то всё хорошо нарисовал, а как приехал, так и обалдел. Ни пяди свободной земли по городу. — Окинул выразительным взглядом собравшихся: — Кто у нас тут в горадминистрации-то? Учтите, мне Каравайцева всех сдала.
Алёнка ахнула.
— Ах ты гад, я никого не сдавала!
— У меня есть знакомые, — порадовала его Лика. — Мой бывший муж каждый раз перед открытием супермаркета всю административную тусовку поил. — Она откровенно усмехнулась. — Так что, я всех знаю.
— Это хорошо, что ты всех знаешь, — протянул Толя, и в его голосе не намёк, а сплошной тягучий мёд прозвучал. Саша в этот момент взглядом за его лицо уцепилась, и всерьёз ожидала, что он облизнётся, глядя на Анжелику. Но нет, удержался.
Толкнула Старикова в бок.
— Миша, налей мне ещё вина.
— Да? — Он ухмыльнулся прямо ей в лицо. — А кто будет следить за моей трезвостью и нравственностью?
— За твоей нравственностью я точно следить не собираюсь.
Он вздохнул, получилось вполне пьяно. Потом голову к её уху склонил.
— Санька, такая тоска на душе.
— О Господи, — она не удержалась и толкнула его в плечо. — Я об этом ничего знать не хочу.
— А тебе хорошо?
— Офигенно, — пробормотала она чуть слышно, наблюдая за тем, как Ефимов с Ликой шепчутся, склонив друг к другу головы. На губах сестры играла лёгкая улыбка. Лёгкая, проникновенная и понимающая. Саша ненавидела, когда она так улыбалась. Особенно, Толе. Он всегда на это вёлся и всегда верил в её искренность. На чём, в итоге, и погорел. Пока Лика ему так улыбалась, планы строила на семейную жизнь с другим. А теперь конечно, все повзрослевшие, помудревшие и всем всё простившие.
Неужели только ей всё это противно?
Ещё пара тостов, и некоторые расслабились настолько, что захотели танцевать. Атмосфера на самом деле изменилась, люди перестали присматриваться друг к другу, скупо улыбаться, тщательно фильтруя вопросы и собственные ответы. Вспомнили прошлое, посмеялись, выпили на брудершафт и созрели для танцев. Грянул «Тополиный пух» в исполнении «Иванушек», и эта песня вызвала просто бурю восторга у присутствующих, например, у той же Алёнки. А Саша лишь улыбнулась ей, допила вино, а сама смотрела на причину всех своих… нет, не бед, а душевных метаний. Разве она может назвать своего сына бедой? Да у неё язык не повернётся.
А Толя по-прежнему разговаривал с её сестрой, сидел в расслабленной позе, рука на спинке её стула, посмеивался, слушая Лику, а смотрел на неё с явным удовольствием. Как там говорится? Она услаждала его взор. Вот именно это читалось на лице Ефимова в данный момент. И это опять же противно и здорово раздражало. Анжелика за весь вечер ей, Саше, ни одного слова не сказала, будто и не замечала её, а ведь Саша на этом вечере лишь по одной причине — Лика её сестра. Но та забыла об окружающих, она смотрела на Ефимова, и попросту ела его глазами, как он её когда-то.
— Анжелика хвост распушила, — озвучила её мысли Алёна, правда, в её голосе, недоставало разочарования и праведного гнева, которые могла бы себе позволить Саша. Но всё-таки не удержалась, ответила на замечание подруги.
— А дураков, Алёна, жизнь не учит. Она хвост распушила, как павлин, а он вновь ослепнет. И оглохнет.
— Мужики, — отмахнулась Каравйцева, но без злости, просто ради констатации факта. На стуле покрутилась. — Пойдём танцевать?
Саша через силу ей улыбнулась.
— Иди. Я посижу.
— Саш, ну чего ты?
Саша наклонилась к её уху и шепнула:
— У меня коленки трясутся, — призналась она. — Я опьянела.
Алёна схватила её за подбородок, заглянула в глаза.
— Мутненькая ты, да. Ладно, посиди. Компотика попей. А я с Новиковым потанцую. — Довольно улыбнулась. — Он на меня смотрит.