— Они испортят тебе жизнь, вот увидишь, — уверяла её Лика. — Жить надо сейчас, и не на диване с яблоком. — А когда Саше исполнилось шестнадцать, стала без конца повторять: — Найди себе парня. Если не хочешь остаться старой девой.
Саша лишь смеялась, слыша подобные предостережения. Бояться остаться в старых девах, когда тебе шестнадцать, казалось странным. Да и найти себе парня по щелчку пальцев, пусть и таких красивых, как у Анжелики, ухоженных и с золотыми перстенёчками, никак не получалось. Наверное потому, что банально не хватало желания и мотивации. А когда Лика познакомила её с Толей, и вовсе показалось странным искать кого-то, кто хоть в чём-то его превосходит.
Нет, Саша не влюбилась в него с первого взгляда. Это, наверное, было бы предательством, потому что об этой самой любви, как выстрел, рассказывала и пересказывала ей сестра. Молодой, красивый, с непослушными кудрями и с разжигающим огонь в любом человеке, задорным взглядом, Ефимов, не мог не впечатлить. Как говорила Лика, это были первые её взрослые отношения. Взрослостью и не пахло, понимание этого пришло ко всем, но куда позже, но на первом курсе, Лика и Толя были самой красивой и броской парой. По крайней мере, среди первокурсников. Они смотрели друг на друга влюблёнными глазами, держались за руки и без конца целовались. Даже Саше казалось это странным, настолько влюблённой она сестру ещё не видела. Немного освоившись в новой компании и ощутив серьёзную потребность вновь исчезать из дома, Лика снова начала таскать её за собой всюду. Оказаться среди студентов, пусть и недавних, было интересно, поэтому Саша не спорила и поддакивала Лике, когда та отпрашивалась у родителей за них обеих. А потом наблюдала… Смущённо улыбалась, когда её приветствовали, когда её щекотали и тискали, как щенка, отпихивала особо нахальных и даже подраться могла, когда считала необходимым. В конце концов, заполучила в своё распоряжение фотоаппарат старосты группы, и занялась делом, фотографируя посиделки, застолья, а порой и откровенные пьянки жадных до жизни студентов. Иногда её пытались подпоить, ради шутки, за что получали по шее уже от Лики. За младшую сестрёнку она заступалась, и злить её было опасно.
— Не сметь портить ребёнка, — повышала она голос и ударяла аккуратным кулачком по столу. — Мне потом её родителям с рук на руки передавать.
Она гневалась, стучала кулаками, топала ножкой, а Толя смотрел на неё восторженными глазами и смеялся. Смеялся с особым удовольствием, с осознанием того, что всё это принадлежит ему.
Саша долго этого не понимала. Воспринимала, как очередной роман Лики, пусть и взрослый, как та это называла, но это по-прежнему были лишь поцелуи, объятия и страстный шёпот двоих в полутёмном углу, в стороне от посторонних глаз. Ничего, что отличало бы Толю Ефимова от предыдущих поклонников Анжелики. Он встречал её у института по утрам, провожал до дома вечерами, и они долго целовались перед подъездом, Саша иногда подглядывала за ними в окно. Подглядывала, ощущая тяжесть в душе, но ещё не отдавая себе отчёта в своих чувствах. Ефимов даже не замечал её, так, по крайней мере, казалось. Улыбнётся, подмигнёт при встрече, и тут же отвернётся к Лике. А со временем она стала малышом.
— Привет, малыш.
— Как дела, малыш?
— Что-то ты грустная, малыш. Двойку получила?
Саша улыбалась ему, и удивлялась, откуда в её душе рождается раздражение. Иногда они с Толей оказывались с глазу на глаз, он говорил с ней, вопросы задавал, в основном, о школе. Наверное, не знал, о чём ещё с ней поговорить можно.
Страсть Анжелики (Саше нравилось иногда так думать, звучало, как в романах — «страсть Анжелики») прошла через полгода. И заметила эту перемену в первую очередь опять же Саша. Лика всё чаще впадала в недовольство, в раздражение, без конца жаловалась, но суть её жалоб была не в том, что Толя ей надоел или разочаровал. Всё чаще заходили разговоры о том, что ждать от Ефима, в сущности, нечего.
— Он даже цветов мне никогда не подарит, — высказалась как-то Лика. — Считает, что он сам по себе подарок.
Анжелика возмущённо усмехнулась, отвернулась к зеркалу и принялась расчёсывать длинные волосы. Саша, которая делала уроки за письменным столом сестры, обернулась на ту через плечо, но молчала. Раздумывала.